Натали не очень верила рассказу молодого генерала. Скорее всего он сам, собственноручно, снарядом или миной разнес в клочки свою жену, ее любовника… свою любовь. Он явно был способен совершить такой поступок.

Александр вдруг рассмеялся.

— Вы подумали, что я вам рассказываю страшные сказки? Глупый пьяный дядя напугал до смерти бедную девочку.

— Душераздирающая история. — Натали вздохнула с облегчением. Ситуация, казалось, разрядилась.

— Но правдивая.

— Кое-что вы в ней переврали…

— Конечно! Чтобы выглядеть перед вами поинтереснее. Но женщину не обманешь. Тем более такую опытную, как Наталья Невски! — Генерал рассмеялся. — Теперь я вам расскажу правду без прикрас. Я был молод и глуп, когда женился. Отец противился как мог и оказался в конце концов прав. Моджахетдин избавил меня от мерзкой процедуры развода и помог мне сделать карьеру. У нас ведь принято, что советский офицер должен быть морально устойчив и иметь крепкую семью. Мне повезло. Я вернулся в Москву генералом, да еще «с сединою на висках», как поется в песне, пережившим потерю горячо любимой супруги. Только вы, Наталья, знаете мою тайну. Что из этого следует?

Шутил или не шутил Александр? По его виду трудно было догадаться. Только что он был, казалось, пьян в стельку, а теперь выглядел трезвым, собранным, как хищный зверь, готовый к прыжку. В полутьме спальни его глаза светились желтыми огоньками, как два зажженных фонарика. Натали коснулась рюмки дрожащими пальцами. Александр наклонил графин и стал лить в рюмку коньяк.

— Достаточно, — сказала Натали, отводя рюмку в сторону. Капля коньяка упала на ее запястье.

Александр слизнул каплю языком. Натали встрепенулась. Коньяк выплеснулся из рюмки.

— Я вас смутил? — осведомился Александр.

— Скорее вы меня удивили, — солгала Натали.

С первого же момента их встречи в Кремле Натали ожидала подобных действий с его стороны. Женщина всегда инстинктивно чувствует, когда мужчина желает ее. Но его поступок был не похож на ординарный поцелуй и возбудил в ней ответную тягу к мужчине, склонившемуся над ней. Может быть, сказывалось то, что уже три месяца к ее рукам, губам, телу никто не прикасался…

Он развернул белоснежный платок.

— Разрешите, я вытру вашу руку?

— Не беспокойтесь.

— Я вижу, вы где-то поранились. Откуда у вас эта царапина?

— Я утром работала на стройке…

— Вот это да! Помогали строить коммунизм?

— Восстанавливала Китай-город.

— Зачем?

— Люблю находить для себя экзотические занятия во время поездок в чужие страны, — безбожно лгала Натали, а рука ее помимо воли тянулась, чтобы погладить жесткий ежик волос на его голове. Она убеждала себя, что ее воля достаточно сильна, чтобы вовремя остановиться у самого края…

Но остановило ее совсем другое. Ей бросилась в глаза фотография в рамке возле кровати. Молодая женщина, снятая среди цветущих магнолий, вероятно, в парке какого-то санатория. Александр перехватил ее взгляд и, предупреждая все вопросы, сказал:

— Моя девушка.

— Одна из многих?

— Нет. Одна-единственная! — Александр не умел или не хотел лгать. Это Натали поняла сразу.

Лицо девушки показалось ей знакомым. Она вгляделась пристальнее.