Ничего удивительного нет в том, что нас бросил отец. В Чили опорой семьи и общества является женщина, особенно в рабочем классе, где отцы уходят и приходят и часто исчезают, не вспоминая больше о своих детях. Матери, напротив,— деревья с прочными корнями. Они заботятся о собственных детях, а при необходимости — и очужих. Столь сильны и организованны местные женщины, что говорят, будто в Чили матриархат, и даже самые отсталые типы повторяют эти слова, не краснея, но это далеко от истины. Мужчины контролируют политическую и экономическую власть, провозглашают законыи применяют их по своему усмотрению, а когда этого недостаточно, вмешивается церковь со своимипатриархальными устоями. Женщины правят только в своей семье… — иногда.

Недавно в одном из тех интервью, что заставляют меня нервничать,поскольку они состоят из обстрела банальными вопросами, на которые следует отвечать незамедлительно, словно в психологическом тесте, мне нужно было за две секунды решить, с кем из героев моих произведений я хотела бы поужинать. Если бы меня спросили, с каким человекомя хочу поужинать, я бы сразу же сказала, что с Паулой, моей дочерью, и Панчитой, моей матерью, двумя духами, которые со мной всегда и повсюду: но в данном случае речь шла о литературном персонаже. Я не смогла ответить сразу, как требовал интервьюер, поскольку я уже написала более двадцати книг, и мне хотелось бы поужинать почти со всеми своимигероями, как женщинами, так и мужчинами. Хотя, выкроив время на размышления, я решила, что, пожалуй, разделила бы ужин с Элизой Соммерс, девушкой из романа «Дочь фортуны». Я приехала в Испанию на презентацию романа в 1999 году, один проницательныйжурналистсказал, что мой роман—аллегория феминизма. Он оказался прав, хотя, по правде говоря, я не думала об этом.

В середине XIX века, в самый разгар викторианской эпохи, Элиза Соммерс была юной девушкой, затянутой в корсет, запертой дома, малообразованной и почти бесправной, чьё предназначение — выйти замужи рожать детей. И при этом она оставила свой безопасный дом и отправилась в путешествие из Чили в Калифорнию, где началась золотая лихорадка. Чтобы выжить, Элиза одевалась как мужчина и научилась не давать себя в обиду в гипермаскулинном окружении, где преобладали алчность, амбиции и насилие. Преодолев бесчисленные препятствия и опасности, она смогла вновь одеться как женщина, но уже без корсета. «Я получила свободу, от которой больше не откажусь».

Это правда, что жизненный путь Элизы можно сравнить с эмансипацией женщин, которые взяли штурмом мир мужчин.Мы должны были действовать как они, научиться их тактике и соперничать. Я помню время, когда офисные работницы ходили в брюках, пиджаке, а некоторые даже и в галстуке, чтобы их воспринимали всерьёз. Теперь это не столь необходимо, мы можем проявлять силу, будучи женственными. Как и Элиза, мы заполучили свободу и не перестаём бороться, чтобы сберечь её, расширить и сделать доступной для всех. Вот это я хотела бы рассказать Элизе, если бы мы с ней поужинали.

Феминизм имеет тенденцию путать потому, что кажется радикальным или интерпретируется как ненависть к мужчине, поэтому прежде чем продолжить, я должна прояснить этот вопрос для некоторых моих читателей. Начнём с термина «патриархат».

Моё определение этого термина, возможно, немного отличается от данного в Википедии илив Словаре Королевской академии. Первоначально «патриархат» означал абсолютное превосходство мужчины над женщиной, другими видами живых существ и природой, но феминистское движение подорвало эту абсолютную власть в некоторых аспектах, хотя в других она сохранилась так же, как и тысячи лет назад.