Я пишу эти страницы в марте2020 года, запершись в нашем доме вместе с Роджером из-за пандемии коронавируса. (Вместо этих размышлений я, вдохновлённая Гарсиа Маркесом, должна была написать роман Любовь во времена коронавируса.) Если Роджер или я поймали бы вирус в нашем возрасте, мы оказались бы в трудной ситуации. Мы не можем жаловаться, мы защищены в тысячу раз лучше, чем сегодняшние герои, мужчины и женщины, сражающиеся с вирусом на передовой, и намного более приспособленные, чем большинство людей, вынужденных теперь оставаться в своих домах до новогораспоряжения. Мне больно думать об одиноких стариках, больных, бездомных, о тех, кто выживает на минимальном уровне и беспомощен, о тех, кто переполняет нездоровые жилища или лагеря беженцев, и о многих других, кто страдает от этой чрезвычайной ситуации без необходимых средств.

Нам с Роджером очень повезло. Собаки развлекают и сопровождают нас, и нам не скучно. За столом в столовой Роджер много работает за компьютером, а я тем временем молча пишу в своей мансарде, в оставшееся время мы читаем и смотрим фильмы по телевизору. По-прежнему разрешено выходить на прогулку, если между людьми соблюдается дистанция в два метра. Это помогает нам очистить разум. Может быть, это медовый месяц, которого у нас никогда не было из-за того, что мы были слишком заняты.

Признаюсь, что, несмотря на ограничения из-за пандемии, у нас иногда ужинают гости. Роджер делает это по Зуму (ZOOM) со своими детьми и внуками в Вашингтоне и Бостоне. Они готовят одну и ту же еду в каждом из трёх домов, и садятся поесть и поговорить с огромными бокалами вина. Мои гости — добрые духи, которые идут со мной по жизни, и некоторые литературные персонажи. Так пришла ко мне и Элиза Соммерс. Она больше не влюблённая девушка в дикой местности золотой лихорадки, она сильная и мудрая старуха, которая ходит с мешочком на шее, нося с собой небольшое количество праха своего мужа. Мы говорили об этой книге, и я смогла рассказать ей, насколько мы, женщины, добились прогресса за последние полтора века. Не знаю, поверила ли она мне.

Мы с Роджером провели в этом странном уединении пару недель, и пока у нас всё хорошо, но я боюсь, что, если этот кризис продлится намного дольше, у нас не хватит терпения, привязанности или дисциплины, чтобы мириться друг с другом. Вынужденное и близкое сожительство очень раздражает. Говорят, что в Китае, где впервые был введён карантин, сотни тысяч пар подали на развод.

Никто не помнит глобальной катастрофы такого масштаба. В любой экстремальной ситуации в людях проявляется лучшее и худшее, появляются герои и злодеи. Также проявляется характер народов. В Италии люди высовываются с балконов и поют оперу, чтобы подбодрить себя, в то же время в других местах они покупают оружие. И мне только что сказали, что в Чили увеличились продажи шоколада, вина и презервативов.

Разве мы могли себе представить, что через несколько дней знакомый мир может быть разрушен таким образом? Общественную жизнь приостановили, все массовые мероприятия— от футбольного матча до собраний анонимных алкоголиков—запретили, закрыли школы, университеты, рестораны, кафе, книжные магазины, торговые центры и многое другое. О путешествиях не может быть и речи. Миллионы людей потеряли работу. Люди в испуге скупали продукты питания и товары. Первым делом закончилась туалетная бумага; я не знаю, как это объяснить. Те, у кого есть сбережения, снимают их в банке и хранят купюры под матрасом. Фондовая биржа обвалилась. Наконец настал час неустойчивой экономики потребления. Улицы пусты, города безмолвны, страны напуганы, и многие из нас ставят под сомнение нашу цивилизацию.