Во-первых, она могла пойти в палаточный городок. Во-вторых, в салун. Рэйчел в растерянности посмотрела на разбросанную по комнате одежду. Впервые в жизни она осознала, какой обузой для человека может оказаться имущество.

– Ну? – настаивала Молли.

– Я не знаю, – солгала Рэйчел.

Но через несколько часов, когда в доме наконец все стихло, Рэйчел собрала столько одежды, сколько могла унести, и выскользнула в приятную ночную прохладу.

Так как миссис Хаммонд легла спать рано, Джонас сам открыл дверь. Выражение лица Гриффина немедленно заставило его насторожиться, но день выдался удачный, и чувство триумфа по-прежнему переполняло Джонаса.

– Привет, Гриффин,– вежливо сказал он. Гриффин пронесся мимо хозяина в холл и остановился; казалось, на все окружающее легла тень его ярости.

– Где она, Джонас?

Джонас позволил себе осторожно улыбнуться.

– Где кто? – поинтересовался он.

Мгновенно руки Гриффина стиснули лацканы домашней куртки Джонаса. Затем напряженное лицо дрогнуло, Гриффин ослабил хватку и отступил.

Смеяться было опасно, и Джонас понимал это. Но смех у него вырвался невольно, порожденный ненавистью и желанием увидеть Гриффина Флетчера поверженным на колени.

– Рэйчел! – произнес он. – Ты думал найти Рэйчел у меня в постели, да, Гриффин?

Страдание, наполнившее темные глаза Гриффина, было для Джонаса источником безумного наслаждения.

– Если это так, я убью тебя.

– Тогда я могу дышать свободно. Ее там нет. Гриффин метнулся вверх по мраморной лестнице, перепрыгивая сразу через три ступеньки.

Джонас стоял, опираясь о балясину перил у подножья лестницы и вознося молчаливую благодарственную молитву Богу. Потом захохотал и торжествующе крикнул:

– Ты опять остался в дураках, Гриффин,– опять!

Он услышал звук открытой пинком двери, возбудивший в нем смешанные чувства и воспоминания. «Ты не найдешь там Рэйчел,– с облегчением подумал Джонас. – И, судя по всему, к счастью для меня».

Через некоторое время Гриффин спустился вниз. Но он и не подумал изображать смущение.

– Джонас, если тебе известно, где она, лучше скажи мне. Немедленно.

Джонас знал характер своего врага: при всей его грозности, ему была присуща некая благородная наивность. Самую очевидную возможность Гриффин, как правило, рассмотрев лишь мельком, с недоверием отвергал.

И, повинуясь инстинкту, Джонас с готовностью и совершенно искренне сказала:

– Думаю, она может быть в доме Бекки. Догадка, мелькнувшая во взгляде Гриффина, тотчас сменилась сомнением. С трудом сдерживая радость, Джонас сердечно попрощался с ним, и лишь только дверь захлопнулась, торжествующе расхохотался.

ГЛАВА 11

Не в силах уснуть, охваченная тревогой, Рэйчел лежала в постели, которая совсем недавно была постелью ее матери. Дверь в комнату была на замке, ручку подпирал массивный стул; но сердце Рэйчел по-прежнему сжимал ужасный, всепоглощающий страх.

Было очень поздно, но пронзительные звуки пианино и грубый хохот, доносившиеся снизу, и не думали стихать. Более того, в коридоре то и дело слышалось игривое женское хихиканье и грохот тяжелых сапог, а в соседней комнате непрестанно скрипели пружины кровати.

Рэйчел чувствовала себя бесконечно несчастной. На самом деле, если бы ей не было так страшно столкнуться в коридоре или на лестнице с каким-нибудь пьяным похотливым лесорубом, она бы бегом бросилась обратно к Гриффину Флетчеру, готовая принести все необходимые извинения.

Она жарко покраснела в темноте. Почему воспоминание о его поцелуе оставалось столь свежим и ярким, а его дикая, неуправляемая жестокость, напротив, уже почти забылась? Почему ее тело так рванулось к нему, хотя ее гордый дух взбунтовался?

Рэйчел позволила себе представить, как руки Гриффина касаются ее груди и живота, как его твердое, сильное тело прижимается к ее телу.