Он наклонился и поцеловал ее в губы.

— Нет, не приснилась, — тихо повторил он.

Еще раз поцеловав Элизабет, Тед сказал:

— Итак я появился в магазине, зная, что хочу тебя, но я не был уверен, что и ты испытываешь ко мне те же чувства. Вот и решил прощупать тебя на предмет ревности.

— Ты поступил мерзко, отвратительно!

— Как бы там ни было, мой метод сработал, — загадочно улыбаясь, ответил он. — Ты не согласна?

Элизабет плотно сжала губы, отказываясь отвечать.

— Ну ладно, считай, что мы квиты. И ты мне устроила веселый вечерок, когда пошла на свидание с этим Адамом Кавано. Признайся, вернувшись со свидания, ты специально дразнила меня, заставляя ревновать. Что, разве не так?

— Чуть-чуть. Я была обижена. По-моему, с твоей стороны было настоящим свинством явиться ко мне в магазин, чтобы купить скандальное неглиже для своей возлюбленной.

— Возлюбленной…

Тед усмехнулся, повторив это старомодное слово. Редко кому пришло бы в голову употребить его в наше время.

— Пожалуйста, в любое время можешь надеть свой «Тедди» и чулки. Они все еще завернуты в ту самую розовую бумагу, хотя пару раз я вынимал их из упаковки и играл с ними.

— Какое извращение!..

— Может быть. Я представлял твою грудь, заполнившую кружевные чашечки, твои соски, упиравшиеся в кружева…

Он целовал ее долго, рука его легла на талию, затем опустилась на живот. Он медленно накрыл ладонью темнеющий треугольник. Элизабет покраснела от смущения, когда он, перестав целовать ее, перевел взгляд туда, куда погрузились пальцы.

— Как мягко и приятно, — прошептал он. И это было только началом.

— Это… ты имел в виду… когда вешал… гамак… сюда?

— А ты могла бы придумать ему лучшее применение?

Элизабет вздохнула:

— Нет, пожалуй.

Полчаса назад Тед попросил:

— Проводи меня домой.

Элизабет подумала было, что он спятил, но, поскольку ей не хотелось, чтобы эта ночь кончалась, приняла предложение. Она накинула рубашку, он надел джинсы на голое тело, а остальную одежду взял с собой. Тихо, крадучись, чтобы не разбудить детей, они выбрались из дома. Элизабет раньше не замечала, как предательски громко скрипит дверь. Оба в испуге замерли, услышав этот противный звук. Тишина… Никто не проснулся. Переглянувшись, словно нашкодившие дети, они засмеялись и спустились с крыльца.

Наслаждаясь забытым чувством, радуясь возможности вновь ощутить себя непослушными детьми, решившими поиграть во взрослые игры, они на цыпочках пошли по холодной влажной траве к соседнему дому. По дороге они несколько раз останавливались, чтобы поцеловаться. Неслышно открылась калитка, ведущая во двор к Теду. Неожиданно Рэндольф предложил испробовать гамак, который он пару дней назад повесил между деревьями. Элизабет, смеясь и шутливо отталкивая его, сказала, что не желает принимать участие в подобных испытаниях. Пусть, мол, найдет других подопытных. Тед подхватил ее на руки и понес, она смеялась и дрыгала ногами, ругая его на чем свет стоит, нисколько не стесняясь в выражениях. Тед, услышав из ее уст непристойности, только развеселился и, назвав ее самой замечательной женщиной, сотканной из противоречий, чмокнул в нос и с размаху швырнул в гамак.

Теперь они лежали там оба. Они должны были бы замерзнуть, но этого не случилось. Элизабет не замечала прохлады, несмотря на то что длинный подол рубашки задрался выше пояса. Ей не было холодно, потому что Тед был на ней… и в ней.

Как они выяснили, подъем ее ступней точно соответствовал форме его икр. Именно туда она поставила ступни, как только, нащупав пальцами ног землю, толкнула гамак, раскачав его.