– Был? А теперь уже нет, или как тебя понимать? – Тойер почувствовал, что его слегка потеснили, и перешел в атаку. – Ты всегда выбивал из задержанных признания, сволочь!

– Сволочь?

– Почему тебя выперли из Фрейбурга? Что ты там наколбасил? – Взгляд гневного сыщика невольно остановился на календаре с альпийскими мотивами, который висел за левым плечом оппонента. – Календарь прошлогодний, – сказал Тойер с холодным гневом. – Почему ты здесь? Ведь не сам же ты попросил перевести тебя в Мангейм. С курорта в ад. Этого не сделает ни один нормальный человек!

Плац опасливо оглянулся по сторонам:

– Не надо так громко говорить. У ребят тут отличный слух… Видишь ли, у меня были осложнения в личном плане. Тридцать лет брака, сам понимаешь, что это значит. Ничего служебного…

– Ты зачастил в бордели, – твердо заявил Тойер и кивнул сам себе.

– Что ты понимаешь в таких вещах? – Плац поскреб макушку. – У тебя ведь нет семьи.

– Что ты говоришь? – едко возразил гейдельбержец. – Еще как есть. И она увеличивается.

Плац молчал; казалось, он что‑то обдумывал или выжидал. Потом с упрямым видом откинулся назад:

– Я не позволю. Это поклеп. Твое положение тоже не из блестящих. Как и всегда. Не лезь в мои дела. Парень поджег дом, это точно. Такие говнюки сами не знают, куда их занесет через минуту. Ты ведь сам его арестовал…

«Если и он сейчас вспомнит про самокат, я за себя не ручаюсь…» – подумал Тойер.

– Остальное доделал я. Люди снова могут спать спокойней. Ведь все в порядке. На допросах присутствовал один из моих коллег. Он может подтвердить, что все было в рамках закона.

– У тебя всегда находился кто‑то, одобрявший твои действия. Тоже какой‑нибудь мордоворот с большими кулаками. Таких можно найти в любом отделении полиции…

– Скажи, а у тебя при виде такого засранца никогда не чесались кулаки?

– Никогда, – солгал Тойер.

– Дорогой Иоганнес, твой приятель Фабри ушел со службы потому, что сделал подследственного почти инвалидом. Я ведь всегда чуточку интересовался тем, что творилось у вас. И ты его тогда прикрывал.

Тойер молчал: Плац был прав.

– Я ведь хочу только… Да, как я уже говорил, теперь люди опять могут спать спокойней…

– Что ж, я уверен, – возразил Тойер, – что один человек действительно спит гораздо лучше. Благодаря тебе. Убийца. И если я это докажу, тебя попрут отсюда и ты будешь стоять в белых перчатках на перекрестке и регулировать движение, когда откажет светофор. А я, – добавил он, поглупев от гнева, – стану лично выводить тот светофор из строя. С завидным постоянством!

– Пидер Бац! – презрительно фыркнул Хафнер. – Он и ведет себя как педрила!

– Ладно, все это хорошо, – вздохнул Лейдиг. – Признание подследственного – явная фальшивка. Но он его не отзовет.

Усталый руководитель группы кивнул:

– Да, точно. Появляется все больше подтверждений нашей правоты. Но их пока не хватает, чтобы предпринять официальные шаги.

Молодые коллеги были заняты разными текущими делами. Тойер как ни в чем не бывало сел на свое место. Перед ним лежала толстая книга Рони о террористах. Его осенила некая идея…

После короткого стука дверь отворилась. Вошла и. о. директора Шильдкнехт. Ее голос наполнил старшему гаупткомиссару шум бурлящей в унитазе воды.

– Какая удача. Собственно говоря, я хотела лишь спросить, где вас можно найти.