– Лучше сразу их на место положить! – сказал он Аглаиде. – Так я думаю будет сохраннее и целее, пока мы все вопросы не оговорим.

Та только поддакнула в ответ.

– Да! Да! Конечно лучше их в саквояж сложить. Помогите Никита.

«Околдовал или загипнотизировал бабу», – решил про себя Никита. А вслух сказал:

– Позвольте, я его подержу.

– Подержи, подержи! – с насмешкой сказал старик. Перед тем как отдать саквояж Никите, он достал из него папку с бумагами.

– Сядем в сторонке или пусть и ваш охранник смотрит? – участливо спросил он Аглаиду.

– В сторонке! – резко ответила Аглаида и предложила старику пройти в дальний конец гостиной. Сели на диване и старик достал папку.

Никита сожалел, что в гостиной нет ни одной камеры и жучка. Выстрой попробуй потом целостную картину из чужого разговора. Долетали лишь обрывки фраз:

– Аглая в школе… пивом торгует шалява… а вот и малышка …узнаешь детдом…а это загс… муж вообще ничего не … А это справка о ее смерти…

Голоса зазвучали глуше. Никита ничего разобрать уже не мог. И вдруг Аглаида заволновалась.

– Ой, как похожа… А вот и родимое пятнышко… и пупок наружу… она… Моя копия в молодости… Она знает обо мне?

– Нет!

– А чем она до этого занималась?

– Захочет – расскажет.

– Здорова она хоть?

– Ну и сука ты мамаша! Ты лучше о другом подумай. Дочь про отца спросит. Что скажешь? Эти справки покажешь? Так вот, я твои бриллиантовые цацки все забираю. А теперь, дешевка, садись и пиши от руки бумагу, чтобы твои волкодавы мне кости не переломали. Или у тебя еще вопросы есть?

– А если это не она?

Купец дал понять, что разговор окончен.

– Будь моя воля я б тебе, стерве, все ноги повыдергивал. А если это не она, то ты, бездетная дура, будешь иметь дочь сиротинку из детского дома. Но имей в виду, если она останется со мною, когда я умру, я ей в завещании про твою мерзость все напишу, – он встал с дивана, – ну-ка, папку возвращай. Мы уезжаем с твоей дочкой. Захочешь, найдешь нас. А пока давай девке на приданное свои брюлики. Мне не вечно жить, замуж хочу ее выдать за нормального парня.

Аглаида была сражена его напором. Она тихо спросила:

– Почему ты так много просишь?

Купец раздумал уходить. Он бросил саквояж на стол.

– Тебе в базарный день червонец была красная цена, ты хочешь, чтобы я и дочку твою так оценил? Курва! Пиши бумагу.

Мастифф предупреждающе зарычал, а дог и ухом не повел на резкий тон старика. Он улегся у его ног в позе охранника..

– Что писать? – спросила Аглаида.

– Пиши: я такая-сякая немазаная шалява, за воспитание моей дочери до совершеннолетия выплачиваю ее благодетелю и воспитателю господину Лодырдель в миру носящему имя Купец, скотскую дань. А именно восемь комплектов бриллиантовых украшений стоимостью двенадцать миллионов долларов.

От ребенка отказываюсь второй раз. Стерва мать – Аглаида Зауральская. Написала?

– Написала.

Купец взял записку и быстро пробежал ее глазами.

– Я так понял, что ты от дочки не отказываешься?

– Не отказываюсь!

– Поставь число и подпись. Поставила?

– Да!

– А теперь собак убери в соседнюю комнату, я тебе еще чего хочу сказать.

Аглаида беспрекословно выполняла все приказания Купца.

– Хасюмото. Карасава!

Она вывела собак в соседний зал и закрыла за ними дверь.