— Вы думаете? А я думаю, не совсем так. Представьте себе: Катя встает утром, собирается куда-то, накладывает макияж… Что для нее важнее, по-вашему, зеркало или письменный стол? Где нужно больше света?

Коля кивнул.

— Я думаю, — продолжал Мышкин, — что зеркало должно было стоять у окна — на месте музыкального центра. Это бы больше… соответствовало… Тогда я ничего определенного не подумал. Это у меня как-то мелькнуло… Но все-таки подошел и взглянул — так, на всякий случай. Там следы были на паркете, свежие… царапины… Да… Кто-то все это дело переставил, причем недавно. И как можно было это заметить и не учесть — убейте, не понимаю! Затмение нашло, не иначе… — Он горестно покачал головой.

— Зачем? — взволнованно спросил Коля. — Зачем Дерюгин передвинул мебель? Ведь это он?

— Он, конечно, — кивнул Мышкин. — Сейчас объясню. Чтобы воздействовать на восприятие… Фу, как бы это сказать?.. Чтобы люди, которые будут реконструировать ситуацию, то есть, грубо говоря, мы с вами, увидели ее не в том виде, в каком она имела место, а в том, который нужен ему. Тут, между прочим, еще Зуев подсказал мне… невольно. Помните, он говорил что-то насчет того, что Дерюгин ничего от начала до конца продумать не может. Так, чтобы заранее и в деталях… Потому, мол, он, Зуев, Дерюгину и нужен. Помните? У того, мол, — идея, порыв, умение подчинять людей и прочие славные качества, а копаться в деталях, обдумывать, просчитывать — это для Зуева. Так вот… Смотрите, что выходит… Стреляли в затылок. Дерюгин и Роговы услышали крик и выстрел. Крик — а потом выстрел. Понимаете? Что это значит? Это значит, что Катя увидела что-то у себя за спиной… Что-то такое, что заставило ее закричать. Скажем, человека с пистолетом и, скажем, с соответствующим выражением лица. Как человек может увидеть что-то у себя за спиной, не оборачиваясь? Правильно — в зеркале. Все сходится. Ну а если там стояло не трюмо, а письменный стол с компьютером? Если она сидела вовсе не перед зеркалом, а за компьютером и играла в «тетрис»? Может быть, нарочно играла, чтобы показать, что его не замечает и разговаривать с ним не намерена… Впрочем, это уже не о том… Он неслышно подошел сзади… Ведь тогда получается, что она не могла закричать, потому что его не видела. Так? Пойдем дальше. Если убийца специально двигает мебель, чтобы создать определенную картину, значит, все дело в чем? В крике. То есть в том, что его не было. Заранее он не додумался, а по ходу дела вдруг сообразил, что выходит очевидная глупость, и стал выкручиваться экспромтом. Зуева-то на подхвате не было…

Мышкин остановился и перевел дух. Коля взглянул на него с ужасом, явно боясь, что он захочет передохнуть. Мышкин почувствовал, что это было бы антигуманно.

— Вот этот-то крик не крик и навел меня на мысль совершенно шальную и дикую. Про звукозапись. Я спросил у Роговых, какая музыка играла в квартире у Козловой. Они сказали: Кира Мун — и название диска. Тогда я пошел к ней в квартиру еще раз и просмотрел все компакт-диски. Причем знаете, Коля, — вдруг добавил он, — ведь все это время я ничего толком не знал, а шел ощупью, наугад. Как-то так все совпало… Так вот… Этот самый диск, «Черный павлин», стоял себе аккуратненько на полочке, среди прочих. И вот это уже было кое-что. Кто, спрашивается, мог поставить его на место? Катя, увы, не могла. И Дерюгин, и Роговы сказали, что дверь хлопнула практически сразу же после выстрела. Что же, убийца каким-то чудом успел снять компакт-диск, аккуратненько вставить его в обложку и поставить на место? По-моему, более естественно предположить, что дисков было не один, а два и на одном из них был записан не «Черный павлин» Киры Мун, а целый спектакль в постановке Антона Дерюгина…

— Погодите! — воскликнул Коля.