— Правда, — негромко подтвердил Мышкин. — Я же об этом и говорю…

— Откуда я знаю почему, — быстро заговорила Аня. — Может, это из детства, откуда я знаю! Я не психоаналитик. У нас была хорошая школа, сильная. Учителя замечательные. А система была такая: три четверти класса набирали «за таланты» — экзамены проводили, собеседования… Ну и кое-кого из своих, по блату. Это была «элита». А четверть была из микрорайона — чтоб не вязались… разные там роно, гороно… Их так и называли — «микрорайонские». Сами учителя и называли. И относились к ним соответственно. Вообще-то заслуженно чаще всего. Но мне и тогда не по себе бывало…

— Генератор социальной ненависти… — пробормотал Мышкин.

— Вот-вот. Нас с ней за одну парту посадили и меня чуть ли не каждый день в пример ставили. Откуда я знаю — может, все это еще с тех времен… А может, что-то другое, еще глубже. Какой-то комплекс ее заедал, это точно, я точно знаю, хотя мне бы, наверное, никто не поверил. Козлова — и комплексы! Это же смех! А на самом деле так оно и было — хотите верьте, хотите нет. Она… как будто чувствовала, что есть в жизни еще что-то… что-то другое, ей недоступное. И злилась. Она такая была… всего хотела. Всего сразу, понимаете?

Она немного помолчала, потом как будто собралась с духом и решительно продолжала:

— Ну вот… У меня с личной жизнью всегда были… проблемы. Она знала. И это ее… успокаивало, что ли… Как-то примиряло со мной… и с порядком вещей. Ей нужно было, чтобы я была такая… ученая дура, несчастная, одинокая… И вот… Она заявлялась ко мне время от времени — проверить, как дела. Видела, что все по-прежнему, все как надо, успокаивалась и уходила. Понимаете? А тут вдруг — жених. Вот этого она уж никак не могла вынести. Понимаете? Равновесие нарушилось. Она вся была в тот раз какая-то… как на иголках. И вот придумала пари это дурацкое… А я… — Она внезапно умолкла.

— Вы на него надеялись? — тихо спросил Мышкин.

— На Алешу-то? Не знаю… Не знаю… Может быть… Конечно, надеялась. Он… не такой, как другие. То есть… мне так казалось. И зря казалось. Но… дело-то в том, что я все равно всегда боялась, что в один прекрасный день она явится и все поломает, всю мою жизнь… Злой гений мой. И вот… Знаете, как бывает… Пусть уж лучше скорее поломает и всему конец, чем все время бояться. Сил не было больше бояться…

— Как вы думаете, почему она с ним осталась? Почему ушла от Дерюгина?

— Вот этого я не понимаю, — сказала она с неподдельным недоумением. — Тут — загадка. У меня даже была такая мысль: может, ей показалось, что я мало страдаю?… Я ведь сдержанная. Может, она хотела, чтобы я при ней головой об стенку билась, просила, умоляла… Или, может, чтобы я вообще утопилась. Она ведь мне звонила весь этот месяц, чуть не каждый день: сегодня мы с Алешей идем туда-то, сегодня — туда-то… Иногда звала присоединиться. А то принималась рассуждать, кого выбрать — Дерюгина или Алешу.

— Ну, это совсем уж дешевка какая-то, — поморщился Мышкин.

— Неужели? — с иронией переспросила она.