|
- Пища, - объяснил он, вешая пальто. - Мне эта твоя толстая дурында сказала, что у тебя ни зерна нет. - Что делается в городе? - сердито спросил Самгин. - Революция делается! - ответил Иван, стирая платком пот с лица, и ткнул пальцем в левую щеку свою. - Павловский полк, да - говорят - и другие полки гарнизона перешли на сторону народа, то есть Думы. А народ-действует: полицейские участки разгромлены, горят, окружный суд, Литовский замок - тоже, министров арестуют, генералов... Самгин стоял среди комнаты, слушал и не верил, а Дронов гладил ладонью щеку и не торопясь говорил: - Кавардак и катавасия. Ко мне в квартиру влезли, с винтовками, спрашивают: "Это вы генерал Голембиовский?"-такого, наверно, и в природе нет. - Полиция, жандармы? - спросил Самгин, пощипывая бородку и понимая, что скандал с Еленой погашен. - Какая, к чорту, полиция? Полиция спряталась. Говорят, будто бы на чердаках сидит, готовится из пулеметов стрелять... Ты что - нездоров? - Голова... - Ну, головы у всех... кружатся. Я, брат, тоже... Я ночевать к тебе, а то, знаешь... И, хлопнув себя ладонью по колену, Дронов огорченно сказал: - Говоря без фокусов - я испугался. Пятеро человек-два студента, солдат, еще какой-то, баба с револьвером... Я там что-то сказал, пошутил, она меня-трах по роже! Самгин сел, чувствуя, что происходит не то, чего он ожидал. С появлением Дронова в комнате стало холоднее, а за окнами темней. - Арест министров - это понятно. Но - почему генералов, если войска... Что значит - на стороне народа? Войска признали власть Думы - так? Дронов, склонив голову на плечо, взглянул на него одним глазом, другой почти прикрыт был опухолью. - Завтра всё узнаем, - сказал он. - Смотри - свеча догорает, давай другую.,. Он развертывал пакеты, раскладывал на столе хлеб, колбасу, копченую рыбу, заставил Самгина найти штопор, открыл бутылки, все время непрерывно говоря: - В общем настроение добродушное, хотя люди голодны, но дышат легко, охотно смеются, мрачных ликов не видно, преобладают деловитые. Вообще начали... круто. Ораторы везде убеждают, что "отечество в опасности", "сила - в единении" - и даже покрикивают "долой царя!" Солдаты - раненые - выступают, говорят против войны, и весьма зажигательно. Весьма. Самгин вставлял свечу в подсвечник, но это ему не удавалось, подсвечник был сильно нагрет, свеча обтаивала, падала. Дронов стал помогать ему, мешая друг другу, они долго и молча укрепляли свечу, потом Дронов сказал: - Ну, будем ужинать. Я с утра не ел. И снова молча выпили коньяку, поели ветчины, сардин, сига. Самгин глотнул вина и сказал: - Знакомое вино. - Царских подвалов, - пробормотал Дронов. - Дама твоя познакомила меня с торговкой этим приятным товаром. - Купил ты золота ей? - Зачем я буду покупать? Послал антиквара. - Он ее - обманул, - сообщил Самгин. Дронова это не удивило: - Ну, а - как же? Антиквор... Дронов перестал есть, оттолкнул тарелку, выпил большую рюмку коньяка. - Ну, вот, дожили мы до революции, - неприятно громко сказал он, - так громко, что даже оглянулся, точно не поверил, что это им сказано. - Мне революция - не нужна, но, разумеется, я и против ее даже пальца не подниму. Однако случилось так, что - может быть - первая пощечина революции попала моей роже. Подарочек не из тех, которыми гордятся. Знаешь, Клим Иванович, ушли они, эти... ловцы генералов, ушли, и, очень... прискорбно почувствовал я себя. Дурацкая жизнь. Ты жил во втором этаже, я - в полуподвале, в кухне. |
