— Власти не помогают?

— Налоги берут исправно. А так носа сюда не кажут. Места здесь не перспективные. Выгоды не видят. В округе пять деревень, и все пустые. Наши селяне их «отелями» прозвали. Забредут туда беженцы, поживут месяц и дальше идут. Работы нет, значит, и денег нет. Денег нет, и магазинов нет. А поднимать хозяйство силы нужны, умение, а главное, терпение и охота. А что они могут? Те, кто силен и умен, и в Казахстане прижились.

Они въехали на холм. С него открывался прекрасный вид. Река описывала круг. Пустынная степь на той стороне, где находились они, и жизнь по другую сторону. Белые домики, красные крыши, сады. Дороги.

— Видите? Тут и объяснять ничего не надо.

Их берег украшала огромная церковь, двор, высокие каменные стены и домишки вокруг, словно ракушки, прилипшие к обшивке огромного корабля. Узкий мост тоже был виден. Хлипкое сооружение.

Телега покатила вниз.

— Попаду я к Суходолу?

— Далековато. Пешком часа два ходу от обители. Там хороший базар. Деревенские раз в месяц скидываются и ездят туда за пшеном, ядрицей, солью, спичками да керосином. Газ у нас не прижился. Керосин да электроплитки лучше подходят. Мы с селян за электричество денег не берем. К каждому дому подводку сделали. А газ дорогой, и баллоны тяжелые, менять часто надо. Картошка, капуста у них своя, поросят, гусей держат. Живут как могут. Ленивым тяжело. Работают женщины. Мужики пьют.

И словно в подтверждение сказанного Слепцов увидел сценку. Они проезжали мимо третьего по счету дома с небольшим подворьем.

Квадратный сруб, крыльцо с верандочкой, перекошенный забор, калитка, повисшая на одной петле.

Дверь избы распахнулась, и из дома выбежала женщина в длинной ночной сорочке с ребенком на руках и побежала к калитке.

Следом появился рычащий монстр, гаркающий трехэтажным матом, с ружьем в руках.

— Стой! А ну вернись, скотина!

На красивом молодом лице женщины, перекошенном от страха, читалась мольба о спасении.

Павел и подумать ничего не успел, как спрыгнул с телеги и бросился к крыльцу.

Ошалелое, пьяное чудовище вскинуло ружье и, прижав приклад к плечу, навело ствол на бегущую.

— Стой, убью!

Павел поравнялся с женщиной и сбил ее с ног, пытаясь оттолкнуть ее как можно дальше в сторону.

Прогрохотал выстрел, Слепцову обожгло плечо и грудь. Не чувствуя боли, он ринулся вперед, как бык на красную тряпку, прихватив дубину с поленницы. Вскочив на ступеньки, он с размаху наотмашь врезал бревном мужику по черепу. Тот выронил ружье, отлетел назад и, перевернувшись через перила, рухнул наземь. Слепцов схватил ружье за ствол и шарахнул им по стойке опоры. Приклад раскололся в щепки.

Павел отбросил в сторону обломки и пошел назад.

Испуганная женщина лежала на земле, ребенок плакал. Ее русая коса расплелась, и длинные волосы рассыпались, как колосья по рыхлой вспаханной почве. Ночная сорочка задралась, оголяя белые стройные ноги. Сейчас она походила на русалку из сказки. Синие, небесного цвета, глаза смотрели на него как на ангела-хранителя.

Создает же природа такие чудеса.

По руке стекала кровь, рубашка промокла.

— Жива? — спросил он, улыбнулся и потерял сознание.

16

И опять, черт подери, он остался в живых. Над кроватью висели иконы и крест.

— Прости меня, Господи, за упоминание рогатого.

Ничего не болело. Левая рука и грудь перевязаны.

Над головой каменный купол, разделенный углами на четыре части, переходящие в стены. Квадратная комната. Если бы не белый цвет, она напомнила бы ему его камеру.