Изменить размер шрифта - +
Впрочем, ни на что не надеясь.
    Обнаруженный мной у поместья след, идущий с северо-востока, исчез восемь дней назад. Проклятая непогода уничтожила всякую надежду

понять, откуда в гости к Проказе прибыли неизвестные. Куда они ушли, в основном было понятно — в Бездну. Приехавшие некроманты нарвались на

теплый прием, и никто из них не смог убраться из логова паучихи подобру-поздорову. Уцелел лишь тот, кто прикончил Тальки и убил мое солнце.

И я бы с радостью поговорил с ним по душам.
    Но сделать это, к сожалению, не представлялось возможным — тварь исчезла и в буквальном, и в переносном смысле. Следы, уходящие от

Лаэн, пропали через сорок ярдов, закончившись большим выжженным кругом. Шен высказал предположение, что палач ненадолго пережил мою жену,

сгорев, точно спичка, но я с ним не согласился. Мне не удалось найти останков, а судя по земле, температура здесь была не такой высокой,

чтобы уничтожить кости.
    Я испытывал злость и разочарование. Убийца скрылся, а я остался ни с чем. Без всяких зацепок. Это мог быть кто угодно — некромант,

Ходящая и даже кто-нибудь из Проклятых. А быть может, и вовсе тот, о ком я понятия не имел. И теперь мое единственное упование — добраться

до того места, откуда вели следы, — смыто дождевой водой. Но я все равно упорно держался тракта, надеясь найти хоть какую-нибудь деталь,

которая рано или поздно приведет меня к убийце.
    Однако с каждым днем эта надежда таяла.
    — Вот так, собака! — печально пискнул Юми, высунувшись из фургона.
    Я повернулся за разъяснениями к Гбабаку, шагающему рядом с тянущими повозку лошадьми.
    — Юми спрашивать, нет ли у твой лишний кусочква? — прогудел блазг.
    Я вздохнул, сунул поводья под мышку, отломил половину от сухаря, который лежал в кармане, и протянул его вейе. Тот озорно блеснул

черными глазками, сцапал жратву тонкими ручонками, сунул за щеку и, заметно повеселев, спрятался под крышей.
    — Прожорливый парень.
    — Не таквой, квак я, — осклабился Гбабак и похлопал себя по животу.
    Это точно. Блазг ест редко, но метко. Два дня назад он, несмотря на свои внушительные габариты, с легкостью догнал сайгурака и слопал

его за ужином вместе с рогами и копытами.
    — Твой выглядеть плохо спавшим, человече.
    Я хмуро ответил:
    — Со мной все в порядке.
    — Твой друг так не считать. Не надо думать о мертвой самкве.
    — Много ты в этом понимаешь, — я зло покосился на гору мышц.
    — Много, — важно кивнул он, горделиво вздыбив ядовитый гребень. — Квагда я быть еще глупой маленьквой сийри[5] и только выбирать в

кваквую квасту войти, говорящий с Квагуном рассквазывать много историй. Мы не умирать. Мы уходить. В другой мир. Лучший. Теплый. Солнечный.

Со множеством дождя, радуг и червяквакваков.
    — Ты меня очень утешил, Гбабак, — процедил я.
    — Я стараться, — он растянул лягушачью пасть в улыбке. — Твой легче?
    — О да.
    — Хорошо! Квагун говорить, что нельзя сквачать по тем, квато уйти. Тем тогда плохо. Мы их не отпусквать, и они не наслаждаться новой

жизнью.
    — И червякваквами?
    — Да, — он посмотрел на меня, осклабился.
Быстрый переход