|
Прошу вас ждать меня здесь. Я вернусь через полчаса. Следуйте за мной, дорогая Лангерсхаузен, - обратилась она по-немецки к той даме, которой она помогла выйти из кареты. - Проводите нас, - приказала она господину в черном. Человек, к которому она обращалась, был, несмотря на простое платье, необычайно элегантен. Ему было около тридцати лет, это был красивый мужчина с приятными манерами. Он отступил на шаг, пропуская принцессу вперед. Мария-Антуанетта взяла Андре под руку и знаком приказала Филиппу идти рядом с сестрой. Барон оказался рядом с, без сомнения, знатным вельможей, которому принцесса оказывала честь, пригласив сопровождать ее. - Так вы из рода Таверне Мезон-Руж? - спросил он барона, с аристократической небрежностью поправляя великолепное жабо из английских кружев. - Как мне называть вас: сударь или монсеньер? - не уступая в бесцеремонности господину в черном, спросил барон. - Можете говорить мне просто принц, - отвечал тот, - или ваше высокопреосвященство, если вам так больше нравится. - Прекрасно! Так вот, ваше высокопреосвященство, я из рода Таверне Мезон-Руж, самый настоящий Таверне, - произнес барон все тем же насмешливым тоном, который он редко менял. Его высокопреосвященство, обладавший тактом знатного вельможи, сразу смекнул, что имеет дело с мелкопоместным дворянином. - Это ваша летняя резиденция? - продолжал он. - Летняя и зимняя, - воскликнул барон, желавший как можно скорее покончить с неприятным разговором; он сопровождал каждый свой ответ низким поклоном. Филипп время от времени беспокойно оборачивался и смотрел на отца. Дом неумолимо надвигался, угрожающий и жалкий, готовый предстать во всей своей беспощадной нищете. Барон приготовился было, смиренно протянув руку к парадному крыльцу, пригласить гостей в дом. В это самое мгновение принцесса обратилась к нему: - Простите, сударь, но мне не хотелось бы заходить в дом. В этой тени так хорошо, я готова провести здесь всю жизнь! Мне надоели комнаты. Вот уже две недели меня принимают в комнатах, а я так люблю свежий воздух, тень деревьев и аромат цветов! Затем она обратилась к Андре: - Мадмуазель! Прикажите принести сюда чашку молока, прошу вас! - Ваше высочество! - воскликнул, бледнея, барон. - Как можно предлагать вам столь скромное угощение? - Это как раз то, что я люблю. Молоко и свежие яйца - вот чем я любила полакомиться в Шенбрунне. Внезапно сияющий и важный Ла Бри в великолепной ливрее, с салфеткой, перекинутой через руку, появился на пороге беседки, обвитой жасмином, где принцесса наслаждалась прохладой. - Ваше высочество, завтрак подан! - провозгласил он с непередаваемым выражением спокойного благоговения. - О, так я попала к волшебнику! - со смехом воскликнула принцесса. Она почти бегом устремилась к другой благоухавшей беседке. Обеспокоенный барон, забыв об этикете, оставил вельможу в черном и бросился вслед за принцессой. Филипп и Андре обменивались удивленными, в еще большей степени тревожными взглядами. Оказавшись под зелеными сводами, принцесса не смогла не выразить изумления. Барон, шедший за ней следом, облегченно перевел дух. Андре уронила руки с таким видом, точно она спрашивала: «Господи, что все это значит?» Юная принцесса краем глаза наблюдала за этой пантомимой; ум ее был достаточно проницателен, чтобы проникнуть во все тайны, если только сердце уже не подсказывало ей разгадку. |
