В узелке оказалась пара платьев, несколько дешевых туалетных принадлежностей, буханка хлеба и три яблока.

— Видишь, мама, — твердил свое Друвин, — она собрала вещички и собиралась смыться.

— И смылась бы, если бы не мы, — подвел итог Прук.

— Мои умненькие, мои глазастенькие ребятки, вы опять оказали большую услугу вашему дяде.

— Значит, ты попросишь его увеличить наше содержание?

— Посмотрим. Нужно дождаться подходящего момента. — Фрайбанни повернулась к бледнолицей девушке: — Ну-с, мисс, этих улик мне достаточно. Ты проявила себя как лгунья и неблагодарный человек. Надо бы разрешить тебе поступать так, как ты желаешь. Надо бы позволить тебе забрать твои вещи — они твои только благодаря щедрости моего брата, вынуждена я добавить, — и отпустить тебя на все четыре стороны. А еще лучше — просто выгнать отсюда. Это послужило бы тебе хорошим уроком.

В глазах девушки отразилась надежда, смешанная с тревогой.

— Да, мисс Бродяжка, отличным уроком. А потом, когда бы ты замерзала, дрожала от смертельного страха и голода в какой-нибудь яме или под каким-нибудь забором или, скорее всего, оказалась бы в руках лесных вампиров, вот тогда бы ты вспомнила о той комфортной жизни, от которой сбежала, и горько, горько пожалела об этом. Но, моя девочка, было бы слишком поздно.

— Ну так как тебе нравится твоя будущая жизнь? — поинтересовался Прук.

— Ты по-прежнему полна решимости встретить опасности холодного внешнего мира? Одна-одинешенька? — вопрошала Фрайбанни. — Хорошенько подумай.

По-видимому, мрачные описания леди Фрайбанни возымели действие. Глядя в пол, девушка ответила глухим голосом, не поднимая глаз:

— Я не буду убегать… если вы пообещаете…

— Ты еще берешь на себя смелость диктовать условия? Ну ладно, в чем дело? Что я должна пообещать?

— Держать своих сыновей подальше от меня, — с усилием выговорила девушка.

Наступила зловещая тишина. Рилиан смотрел как зачарованный: девушка изучала пол, тройняшки нервно переминались с ноги на ногу, а лицо Фрайбанни заливалось ярко-красным румянцем. Наконец леди сдержанно произнесла:

— Будь так добра, объясни свою последнюю фразу.

— Ваши сыновья докучают мне. Я прошу вас положить этому конец.

— Докучают? Как? В каком смысле?

Девушка, не поднимая глаз от пола, стала заливаться краской.

— Они пристают ко мне, подстерегают в пустынных коридорах.

— Мои мальчики имеют право ходить там, где им вздумается. Ты иного мнения? Это их дом. Они из рода Гевайнов, чего никак не скажешь о тебе.

— Они преследуют меня повсюду.

Вазм и Прук зашаркали ногами, а Друвин подавил смешок.

— Ты, бесстыдная нахалка, неужели ты думаешь, что племянники сеньора Кипроуза унизятся до того, чтобы домогаться тебя?!

— Они пошли гораздо дальше. — Девушка наконец подняла голову, глаза ее потемнели от гнева и унижения. — Вчера один из них догнал меня в саду, обхватил за талию одной рукой, а другой заскользил вниз по моему подолу. Я едва вырвалась.

— Ты… бесстыдная… маленькая… подзаборница! — Руки Фрайбанни задергались, словно хвост разозлившейся белки. — Да как ты смеешь? Как ты осмеливаешься произносить столь мерзкую ложь? Мои мальчики не стали бы пачкать о тебя руки! Им даже во сне такое не привидится!

— С одним из них это случилось вовсе не во сне.

— Ложь! Кого из них ты обвиняешь? Скажи, кого, если посмеешь!

— Едва ли я могу назвать его, — возразила девушка с явным пренебрежением в голосе, — они все на одно лицо.