– И вообще, жить и думать, что если с кем-то из твоих близких случится несчастье, то ты на этом хорошо погреешь руки, как-то мне не по сердцу.

На этом родители и успокоились. Дом был застрахован и на случай вторжения третьих лиц, и на случай наводнения с пожаром, о большем они и не мечтали, и вся семья провела этот день с приятным чувством выполненного долга.

Этому не помешал даже визит соседки тети Наташи, которая пришла извиняться за своего сына Федьку.

– Большой охламон вырос, а ума до сих пор нету. Это надо же придумать, в чужой дом влезть!

– К кому же ваш Федор забрался?

– Да к вам! Или окно разбитое не находили? Его рук дело! Взял он у вас что-то? Или просто от глупости залез?

– Уверяю вас, вы ошибаетесь, – возразили родители соседке. – К нам Федор не лазил. Наговариваете вы на своего ребенка.

– Ребенок! – фыркнула тетя Наташа. – Как же! Ребенок! Пятнадцатый год парню. Нога больше отцовской! А уж мысли какие взрослые у парня в голове вертятся. Я даже, грешным делом, подумала, что он к вашей дочке полез. Очень уж она ему нравится.

– Нет, Федор ничем таким себя не запятнал.

– И к вам не лазил? – с сомнением спросила тетя Наташа. – А то его люди возле вашего дома видели. И вроде как звон разбитого стекла слышали.

– Ничего Федор тут не портил. Идите и извинитесь перед сыном.

Обрадованная соседка ушла, а Саша вздохнула с облегчением. Чуть не спалилась! Еще немножко, и родители бы поняли, что любимая дочь наврала им и про свои забытые ключи, и про отчаянного дядю Толю, вызвавшегося ей помочь и разбившего с этой целью окно.

Что же, по крайней мере, теперь Саше стало ясно происхождение букета цветов, найденного ими.

– Ну, Федька и впрямь дурак! – польщенно прошептала она. – Мог бы цветы мне лично вручить. Дурак какой-то!

Тем не менее настроение у нее повысилось еще больше. Соседский Федька был парень хоть куда, хотя до Милорадова ему было еще расти и расти. Но Милорадов, он где, а Федька, он все время тут, под боком. Это не могло не вселять определенные надежды на будущее. Да и родители, как заметила Саша, выглядели необычайно оживленно и то и дело перемигивались между собой.

Вечером Саша вновь отправилась с дружеским визитом к Василисе. Сыщица надеялась, что Василиса уже достаточно оправилась от полученной утром травмы и сумеет объяснить причину, по которой скрыла присутствие Павла Петровича у себя дома.

Ведь он попросил Василису молчать уже после того, как она поговорила с полицией. Но она про него и словечка не проронила.

Дома Василисы не оказалось, она сдержала свое слово и сейчас плескалась в бане, откуда раздавалось ее громкое пение. Но дверь в дом была открыта, и Саша прошла на кухню, где застала полномасштабные приготовления к обещанному вечернему чаепитию. Василиса приготовила красивые сервизные чашки, заварила листья малины и извлекла откуда-то из своих запасов бутылочку коньяка, на дне которой булькал приличный слой ягод малины.

Вскоре появилась и хозяйка. Румяная, распаренная, она была чудо как хороша. От нее веяло таким здоровым оптимизмом, какого сроду не дождешься от женщин тощих или сидящих на диете.

– Бывает рябина на коньяке, а у меня малина на коньяке, – объявила Василиса. – И смею тебя заверить, этот напиток куда вкуснее. Попробуешь? От одной рюмочки с тобой ничего не случится.

– Это тоже из прошлогодних запасов?

– А как же! – весело откликнулась Василиса, которой явно стало значительно лучше, чем утром. – И представляешь, я откопала сегодня после твоего ухода еще одну банку варенья. Правда, клубничного, и не представляю, как я его раньше просмотрела, но это и к лучшему! Нашла бы раньше, раньше бы съела.