Но она не  дышала.  Фонарик  угасал  час  за  часом,  вот  уже  лишь  нить

красновато тлела - она по-прежнему не  дышала.  Он  встал  -  оглушительно

скрипнул стул, - попятился, сбил на пол  кастрюлечку  со  своей  последней

водой. От грохота, казалось, лопнули уши. Надсаживаясь, едва не  падая  от

усилий, откинул, уже не боясь ничего снаружи,  массивную  крышку  люка,  и

внешний воздух холодным комом рухнул вниз.

     Шумные порывы морозного, сладковатого ветра привольно  перекатывались

в темноте. Под ногами - ковер и осколки. Сколько же здесь рентген? Вслепую

сделал несколько  шагов;  ударившись  о  косяк,  выбрался  из  гостиной  в

коридор. Ведя рукой по стене, добрался до наружной двери и  изо  всех  сил

оттолкнул ее от себя.

     Он едва устоял. Ледяной поток, наполненный хлесткой снежной крупой  и

пеплом, словно водяной вал, ударил в грудь, ободрал лицо. Человек  вскинул

руки, заслоняя глаза, и только теперь  бутылочка  выпала  из  окостеневших

пальцев - со стеклянным стуком, едва слышным в реве ветра,  она  скатилась

по  невидимым  ступеням.  Где-то  неподалеку  протяжно  скрипели  платаны.

Слепота была нестерпима, до крика хотелось хоть на секунду разорвать ее  -

или выцарапать себе глаза.

     Истертый, избитый ветром, он дополз до  гаража.  Скуля  от  бессилия,

долго не мог попасть внутрь. Замерз замок, у  двери  намело.  Протиснулся.

Залез в машину. Захлопнул дверцу, отсекая влетавшие в кабину вихри,  и  от

блаженства на несколько минут потерял сознание.

     Когда он уже отчаялся завести мотор, мучительное урчание  стартера  в

какой-то раз все же сменилось мягким рокотом, нелепо уютным  в  этом  аду.

Машина преданно дрожала, как всегда. Машина  была  жива.  Человек  включил

фары  и,  захлопнув  лицо  ладонями,  закричал  от   свирепой   боли,   от

беспощадного удара света. Перед намертво зажмуренными глазами пульсировало

ослепительное изображение - изломанные  деревья  с  примерзшими  к  ветвям

тряпочками листьев и черные, сникшие цветы в снегу и пепле.

     Струи  поземки  летели  навстречу,  косо  пересекая   шоссе.   Машина

вспарывала их, колеса то и дело  скользили  по  ледяной  крупе,  зависали,

отрываясь от покрытия, и тогда ревущая  буря  грозила  смахнуть  машину  с

дороги. Некоторое время человек бездумно соблюдал рядность;  потом,  когда

фары высветили днище опрокинутой  громады  контейнера,  ушел  влево  и  со

странным  чувством  мертвенного  освобождения   пустил   разграничительный

пунктир под кардан. Один раз где-то далеко  -  за  городом,  за  мысом,  в

открытом  море  -  полыхнула  долгая  голубая  зарница.   Что-то   горело?

Взорвалось? Или война еще шла? Он обогнал  окаменевшую  колонну  армейских

грузовиков и бронетранспортеров - многие перевернулись, свалились с шоссе,

когда на них обрушилось... что?  Вокруг  выступов  на  корпусах  крутились

снежные вихри.