Найденки сушки черную дыру;

Из шубы в шапку перешитый мех

И валенки, Господь, одни на всех;

Разрезанные шеи, животы

Зашитые – от края до черты;

И сломанные руки, крик и рев,

И шепот, и – по скулам соль – без слов,

Мохнатых, сальных карт гадальный брос

И заплетанье на ночь диких кос,

Прогорклую, подсолнечную снедь,

И в варежке пятак – святую медь –

За вход туда – сквозь толпы, стыд и срам –

В святилище, где свет и фимиам… –

Я оставляю! – все возьми, не жмись:

Чугун морщин в горжетке Царских лис,

Вонь дворницких, табак истопников,

Гриб деревянный – для шитья носков,

Во звездных, на расстрел, дворах зимы

Изодранных собаками, людьми…

Все! все! до капли, нитки, до куска,

До тьмы, где Савлом щерится тоска,

До ямы той отхожей, где наряд

Родной истлел, а чьи глаза горят

Звериные из мрака… – все возьми!

Ничем не дорожу я меж людьми.

Они меня всю выпили – до дна.

Всю выткали – белее полотна.

Всю расстреляли – в пух! – на площадях:

Ступня – в багрянце, песня – на устах.

Живот – бутыль пустую; шов рогож –

Нежнее кож; да взгляда острый нож –

Лба каравай; да ребрами – мечи

Двуострые – бери, сожги в печи.

Отмерили мне горстку злых монет.

Истратила. На хлеб в карманах нет.

За пазухой пошарю – лед и снег.

Возьми меня! Уже не человек,

А: золото мощей!.. опал зубов!.. –

Я заплачу собою за любовь,

За жизнь – богатым прахом заплачу…

Я ухожу! Зажги мне, Царь, свечу.

Да что!.. – МЕНЯ!.. – заместо свечки той!

Я в Ад спускаюсь грязной и босой,

Седа, свята, горда, гола: гора! –

Мышь крупяная, баба из ребра,

Блудница Вавилона, дура мать… –

Забыла детям локти залатать!.. –

А все уж позади. Закрыли дверь.

Вой, человек. Пой, Ада бедный зверь.

О всем, что на земле оставил, – пой

В колючей тьме, дрожащею губой.

***

“Du bist mein’ Ruh’ “

Franz Schubert

Это белый вдох пустой

Свист метели ребер клеть

Кончить полной немотой –

И от счастья умереть

И закинув шею ввысь

Осязая Свет рукой

Прошептать: ТЫ МОЙ ПОКОЙ

Продышать: ТЫ МОЯ ЖИЗНЬ

ВОЗНЕСЕНИЕ ГОСПОДА НА НЕБО

В тулупе старик руки крепко прижал ко груди…

Девчонка с косою ржаной завизжала: "Гляди!.."

Два бритых солдата – им ветер так щеки засек –

Уставились в неба расписанный мощно чертог.

Шел пар изо ртов у людей и домашних зверей.

Младенцы вжимались, сопя, в животы матерей,

А матери, головы к черному небу задрав,

Глядели, как поле колышется звездчатых трав

Под северным ветром, которому имя – Норд Ост!

И в кровном сплетении красных ли, белых ли звезд,

Над ветром обглоданным грязным хребтом заводским,

Над всем населеньем пещерным, всем женским, мужским,

Над рокером жестким, плюющим в дыру меж зубов,

Горбатым могильщиком, пьющим портвейн меж гробов,

Над девкой валютной с фазаньим раскрасом щеки,

Над малой детдомовкой – валенки ей велики! –

Над высохшей бабкой дворянкой с крестом меж ключиц,

С видавшими виды глазами зимующих птиц,

Над толстой торговкой, чей денежный хриплый карман

Топырится жирно,

Над батюшкой сивым, что пьян

Допрежь Литургии – и свечки сжимает в горсти,

Тряся бородой пред налоем: "Ох, грешен… прости!.