«Я как собака, которая не может отыскать кость, зарытую когда-то в огороде хозяина!» — пришло ему на ум.

Протянув руку, мальчик достал сундучок, где в пронумерованных коробочках в тесном соседстве обитали сотни оловянных солдатиков, подаренных ему Адмиралом. Что это было — мания человека, вообразившего себя сеньором, владельцем замка, или… прихоть стареющего отца? Ровно тысяча расписанных вручную миниатюрных копий, позволяющих воспроизвести великие сражения прошлого: при Ваграме, Эйлау, Аустерлице… и даже Ватерлоо. Подарок, в свое время возмутивший Клер: «Что за нелепая мысль? Теперь от этих солдатиков ступить будет некуда!» Жюльен приподнял крышку одной из коробочек. Человечки были на месте — верные товарищи его наполовину украденного детства стояли навытяжку в ожидании приказаний.

Закрыв сундучок, Жюльен выпрямился. Настроение отчего-то испортилось, в сердце вошла печаль. Чтобы не думать больше об этом, он решил продолжить уборку. Дойдя до кабинета Адмирала, мальчик заколебался. При мысли, что ему предстоит обрушить потоки солнечного света на мрачное гнездо деда, он испытал внутренний протест: не лучше ли все оставить нетронутым, как в музее?

Он осторожно вошел, и его сразу ослепила темнота. Лишь подойдя к письменному столу, Жюльен заметил, что ящик открыт. Коричневая папка исчезла.

Изумление пригвоздило его к месту. Кто же побывал в комнате и украл документы? Пьер Этансон? Мать? Мальчик попытался вспомнить, видел ли он, как Клер сюда заходила после их возвращения в дом, но это было невозможно — она то и дело перебегала с этажа на этаж. А капрал? Слишком уж долго он оставался в доме один и вполне мог ознакомиться с его имуществом!

«Может, он обезвредил бомбу за десять минут, — думал Жюльен, — а потом обшаривал ящики в надежде что-нибудь стянуть. Вот почему он заставил нас ждать целый час в лесу. Он рылся в шкафах, в бумагах деда… и нашел донесения сыщика — разоблачительный документ о деятельности матери во время войны».

Как досадовал на себя Жюльен, что не позаботился получше припрятать папку. Подобные мелочи являлись лучшим подтверждением того, что он еще ребенок. Он не был способен предвидеть развитие ситуации! За четыре дня отсутствия матери ни разу не вспомнил о коричневой папке! Сотни раз он мог сжечь ее в глубине огорода, а вместо этого только оплакивал свою горькую судьбу! И уж конечно, не задумался о приезде саперов, ибо в глубине души был убежден, что мать вернется несолоно хлебавши. Появление капрала застало его врасплох.

Еще долго стоял Жюльен перед столом, уставившись на пустой ящик, словно компрометирующий документ мог возникнуть там в любую секунду.

Так кто же украл? Мать или капрал? Что, если все-таки капрал, производящий впечатление рубахи-парня, этот верзила-весельчак, любящий праздность, подобно мелкому рантье, загорающий на солнышке и посасывающий трубку?.. Если он — значит, теперь ему все известно о матери и он станет ее шантажировать…

— Жюльен! Что ты там застрял? Спускайся!

Голос Клер заставил его вздрогнуть. На цыпочках, осторожно, выбрался он из кабинета. Мать звала его из гостиной.

— Скорее сюда! Ты только посмотри, что Пьер обнаружил в подвале!

Жюльен спустился, уже зная, о чем она говорит. Этансон просто-напросто нашел дверь в склеп и запасы Адмирала.

— Я и не знала, что там все это хранилось! — Клер размахивала бутылками с шампанским, покрытыми седоватым налетом. — Пьер, вы просто великолепны!

На столе высилась горка консервов и уже хорошо знакомый мальчику окорок.

— Потрясающе! — повторяла Клер, хлопая в ладоши. — Я думала, что твой дед извел все свои запасы, но такое впечатление, что он их даже не касался. Пьер, вы возвращаете нас к жизни! Сначала подарили нам дом, потом пещеру Али-Бабы!

Этансон скромно стоял в дверях, руки у него были покрыты пылью, на лице застенчивая улыбка.