По его расчетам, за много ночей осмотрительных трудов он удалил весь цемент, кроме последних восьми дюймов между кирпичами. То, что оставалось в глубине между слоями, — и то, что изнутри подвала выглядело нормальной кирпичной стеной, — на самом деле всего лишь создавало иллюзию прочности. Он только прошлой ночью удалил цемент между несколькими последними кирпичами, унес его перед рассветом и, как обычно, перемешал с песком, чтобы никто его не заметил. И теперь, когда он удалил подпорки между защищающими от влаги слоями кирпичей, ему оставалось только выбить оставшееся цементное покрытие.

Используя инструмент, придуманный им самим, — тонкий металлический стержень длиной около двух футов с наклонно приваренным к его концу стальным прямоугольником, заточенным со всех сторон, — он пробрался в пространства между кирпичами и, встретив сопротивление, аккуратно пробил последнее цементное покрытие на дальней стороне. Слабый звук, донесшийся к нему через отверстие, когда куски старого цемента упали на пол подвала, был едва ли громче, чем звук падения песка в песочных часах. Человек принялся двигать инструмент по нижнему слою незакрепленных кирпичей, выбивая тонкое цементное покрытие на другую сторону. На полу подвала, конечно, образуется слой цементных осколков и пыли, но цемент был сухим, и он сможет разобраться с этим позднее.

Закончив с первым слоем, он с помощью ломика убрал кирпичи из нижнего ряда. Осторожно и бесшумно сложил их на одной стороне незавершенной лестницы.

Со вторым слоем он справился быстрее, с третьим — еще быстрее. Он откладывал кирпичи в стороны, пока наконец не были убраны все слои и вокруг него не выстроились шесть стопок кирпичей, спрятанные — как и он сам — под дождевым водостоком. Быстро, поскольку существовала опасность, что кладка начнет проседать в образовавшуюся пустоту, он достал из сумки две стальные распорные штанги, надежно установил их на кирпичах по обе стороны основания, потом раскрутил их, пока они не уперлись в верхнюю кромку лаза.

Его окутал теплый воздух из подвала, пахнущий пылью и старой бумагой. Казалось, будто дом медленно выдохнул.

Человек целую минуту неподвижно сидел на корточках. Наконец-то, после стольких ночей тайных трудов, неожиданных задержек, бесконечного наблюдения его работа была завершена.

Почти завершена. Самая важная часть, та часть, ради которой он столь упорно трудился, ждала его впереди.

Сидя на корточках, он прислушался. Дом по-прежнему был погружен в тишину, не зная о его трудах. Теперь он заменил прежние инструменты на другие: нож для колки льда, резиновую колотушку, рояльную струну, длинный отрезок прозрачной трубки. Он вытащил из сумки девятимиллиметровый пистолет и сунул его себе за пояс. Затем выключил фонарик, и подвал погрузился в темноту. После этого он достал инфракрасный фонарик «Феникс». И наконец надел на голову фосфорный монокуляр ночного видения и поправил ремешки. Глубоко вздохнув, он включил фонарик, подобрал свои инструменты и нырнул внутрь.

Осторожно переступив через кучку цементных обломков, он встал в полный рост и огляделся — медленно, очень медленно. На улице уже стемнело, а в подвале свет, конечно, не горел. Он оглядел подвал и непроизвольно издал глубокий хрипловатый вздох. Они были здесь, перекрашенные, но узнаваемые: верстак, ниша-кладовка, бойлер… и лестница, ведущая в жилую часть дома.

Он почувствовал, что частота его сердцебиения увеличилась, пока он проникал в подвал, и остановился ненадолго, давая сердцу успокоиться. Затем еще раз огляделся, на сей раз с единственной целью. Высокая широкая колонна, чуть колеблющаяся в зеленоватых тенях монокуляра, стояла перед ним, словно часовой. Крепко вцепившись в свои инструменты, он сделал шаг вперед.