Колдмун почувствовал, как в нем закипает ярость, и наконец она прорвалась наружу. Он приподнялся:

— У вас нет права раздавать приказы ФБР!

Пендергаст сжал его предплечье.

— Агент Колдмун, — спокойно произнес он.

Колдмун сел, хотя и продолжал кипеть.

— Спасибо, что угомонили вашего напарника, — процедил коммандер, вперившись в Колдмуна злым взглядом.

Это был настоящий беспредел. Колдмун больше не желал терпеть неуважительные замечания от этого выскочки, этого осла в форме. Он собирался добавить кое-что к уже сказанному, но поймал предостерегающий взгляд Пендергаста.

— Коммандер Бо, — сказал Пендергаст, — я с радостью поделюсь с вами нашими выводами, когда мы их сделаем. Пока же я продолжу работу под строжайшим секретом.

— Пендергаст, я вам обещаю, что нежелание сотрудничать будет иметь последствия.

Пендергаст поднялся, его голос не утратил мягкости:

— Благодарю вас, коммандер. А теперь, как вы заметили, мы должны отработать ордера, и поэтому мы вас покидаем.

Когда они покинули рай с кондиционированным воздухом и вышли на изнывающую от жары стоянку, Колдмун выплеснул свой гнев:

— Вот мерзавец! Как он смеет разговаривать с нами подобным образом? А вы ему позволяете!

— Агент Колдмун, есть слово, которое описывает нашу реакцию, и это слово — «стратегия». В данное время наша стратегия состоит в том, чтобы избегать противостояния с коммандером. Не забывайте, вы еще новичок в этой оперативной группе… и в ее недостатках.

Колдмун почувствовал, что часть его ярости, направленной на коммандера, перенаправляется на Пендергаста и его непонятную мягкотелость:

— Нельзя позволять ему так с нами разговаривать. Мы не кто-нибудь, а ФБР!

— Время сведения счетов еще придет. Но сначала для нас крайне важно получить результаты доктора Гладстон, и мы должны сделать все, что в наших силах, чтобы ее имя не попало в документы расследования. Не представляю, как Бо узнал о ее участии.

— Почему? Ей грозит какая-то опасность?

— Мы все в опасности.

— Откуда она исходит?

— Я не знаю… и именно это делает ситуацию такой опасной.

28

Смитбек сидел за рулем своего «субару», припаркованного под сломанным уличным фонарем в полуквартале от автобусной остановки Ли-Тран. На улице никого не было, и остановка пустовала.

Смитбек взглянул на часы: четверть одиннадцатого. Черт, этот парень опаздывает уже на пятнадцать минут. Но других ниточек у репортера не было, и он готов был сидеть здесь хоть полночи, если понадобится. До его ушей донеслись тихие звуки: спор на испанском, движение катеров по реке, автомобильный гудок, проревевший «Кукарачу» с доплеровским изменением частоты по мере удаления машины.

Он в тысячный раз подумал о человеке, который позвонил ему. Голос был грубый, с испанским акцентом. Смитбек достаточно долго жил на юге Флориды и знал, что существуют десятки разновидностей испанских акцентов, но различать их не научился. Человек сказал ему, чтобы в десять вечера он ждал на этой автобусной остановке — на юго-западной окраине Форт-Майерса, неподалеку от того места, где у него была неприятная встреча с парнями на улице. Больше человек ничего не сказал, только сообщил Смитбеку, что у него есть информация.

Информация. Это могло означать что угодно. Ареал Смитбека ограничивался Майами, здесь его фамилия никому ничего не говорила. Звонок пришел на сотовый, и это почти наверняка означало, что звонил кто-то из тех, кому он вручил свою визитку. Но он раздал их не больше десятка: большинство людей, встреченных им в районе, просто отказывались брать у него визитки.