— Ты устала, Прин, — с несвойственной ему мягкостью сказал Барда. — Поспи. Может быть, тебе приснятся дом и родниковая вода.

— Но с родниковой водой сны могут быть намного полезней! — победоносно заключил Лиф. Друзья повернули к нему удивленные лица, а он, широко улыбаясь, поднял над головой свою фляжку. — Разве вы забыли? Признаюсь, я и сам бы не вспомнил, если не слова Прин. До сих пор мы пили из ручьев. А значит, наши фляги до краев наполнены водой из Спящего родника…

…Наконец сон приобрел отчетливые формы. Мерцающий свет, яркий блеск разноцветных огней, тихое бормотание, гулкие отзвуки множества шагов… И голос, громкий, страшный, резкий, эхом разносившийся по подземелью: «ЕЩЕ! ХОЧУ ЕЩЕ!»

Лиф заморгал и широко открыл глаза, убеждаясь, что представший перед ним кошмар — правда. Он пошатнулся и отступил к стене. «Я сплю, — напоминал он себе. — Сплю! Здесь только мой дух. Сам я невидим».

Но его сердце барабанило в груди, в горле встал комок. Засыпая, он вроде был готов увидеть все, но оказалось, что это не так.

Он думал, что увидит пещеру, но не ожидал увидеть столь огромную. Ее потолок заканчивался, наверное, на вершине горы.

Он думал, что увидит сокровища, но не ожидал увидеть целые горы и долины из золота и драгоценных каменей, волнующиеся, как дюны в Зыбучих песках.

Он думал, что увидит грозных и воинственных гномов, но не ожидал увидеть их испуганными, жалкими, пресмыкающимися и беззащитными.

Но сидящее в центре пещеры огромное чудовище, бородавчатое и скользкое, со злыми жадными глазками, скользкими лапками, попирающими золото и драгоценности, он не ожидал увидеть. Даже в самых безрассудных своих фантазиях.

Перед ним была гигантская жаба. Тайный ужас Зловещей горы.

Глава 14. Геллик

Гномы ползали у лап чудовища, собирая в большие стеклянные сосуды слизь, стекающую по его бурой коже, как густой маслянистый пот. Все они были в перчатках и обращались с сосудами очень бережно и осторожно.

«Наверное, слизь очень ядовита», — подумал Лиф. И тут же его осенило: это и есть яд, которым гномы обмазывают свои стрелы.

Он заметил, что еще два гнома торопятся к чудовищу, согнувшись под тяжестью огромной золотой чаши, доверху наполненной чем-то, напоминающим блестящие черные ягоды.

Склонив головы, гномы упали на колени перед жабой. Длинный красный язык высунулся изо рта чудовища, скользнул вниз и принялся вылизывать содержимое чаши. Лиф почувствовал тошноту, когда увидел остатки кушанья, выпадающие из прожорливого рта. Это были не ягоды, а мухи. Тысячи, десятки тысяч толстых дохлых мух.

Через несколько секунд чаша была уже пуста. Чудовище гневно зашипело и громовым голосом приказало:

— ЕЩЕ! И ПОСКОРЕЙ!

Два съежившихся гнома боязливо переглянулись.

— Прошу прощения, великий Геллик, — выдавил тот, что был левее, морщинистый гном в поношенной одежонке. — Но на это может потребоваться время. Вы съели все, что было собрано в кладовых.

— КАК ЭТО ВСЕ? КТО ОТВЕЧАЕТ ЗА МОЮ ТРАПЕЗУ? — прогремел Геллик.

Гном дрожал, было видно, что следующие слова дались ему с трудом.

— Сегодня, великий Геллик, вы съели больше обычного, — пропищал он. — Мы не были готовы. Мы…

Слова старика оборвались криком, жаба наступила на него. Гном лежал на земле, корчась в предсмертной агонии. Ошеломленная помощница, стеная, склонилась над беднягой, держа его голову в своих руках, пока тот не умер.

Остальные гномы молча смотрели на происходящее. На лицах некоторых из них Лиф заметил облегчение оттого, что гнев жабы обрушился на старого гнома, миновав их.