— Тэппервиль? — произнес он презрительно. — Я не думаю, чтобы у него было достаточно денег.

Она тихо засмеялась.

— Это меня тоже поразило.

Лу проводила Ральфа и заперла за ним дверь. Потом возвратилась к себе в спальню, открыла маленький шкафчик и вынула из него блестящий золотой предмет, который можно было принять за портсигар, но который на самом деле был маленькой записной книжкой, вложенной в золотой футляр. Она перевернула несколько страниц с презрительной улыбкой, бросила книжку назад в шкаф и с удовольствием начала рассматривать сверкающий бриллиант, который добыла в Индии.

В девять часов она постучала к Эльзе и вошла, не дожидаясь ответа, так как по опыту знала, что люди, увлекающиеся музыкой по радио, ничего не слышат, кроме звуков, идущих из аппарата.

Эльза сняла наушники и улыбнулась.

— Это великолепно! Я удивляюсь, миссис Халлам, отчего вы не слушаете? — спросила Эльза. — Вы уходите?

— Я не знаю, — ответила Лу уклончиво. — Я еще не решила. Вы хорошо себя чувствуете здесь?

— Отлично, — ответила Эльза. — Пожалуйста, не беспокойтесь обо мне. Знаете, миссис Халлам, я уже подыскала себе квартиру. Я не хочу ни одного дня обременять вас больше своим присутствием.

— Мы очень рады, — ответила рассеянным тоном Лу Халлам. — Оставайтесь здесь сколько вам угодно, моя дорогая.

После этого наступила неловкая пауза. Эльза хотела как можно скорее вновь надеть наушники, чтобы слушать оперу, а миссис Халлам — поскорее уйти к себе, чтобы одеться.

К счастью зазвонил телефон, и миссис Халлам вышла в столовую.

Эльза вновь надела наушники. Но музыки больше не было. Передавались сообщения о погоде, состоянии атмосферы и т. д.

Через четверть часа в наушниках раздался голос:

— Скоро мы подключим зал оперы, и вы будете слушать последний акт «Фауста».

Она сняла наушники, взялась за книгу и начала читать. Но мысли ее были далеко. Все-таки было что-то очаровательное в этом «зловещем человеке». Он ее озадачил. Он ее пугал, но уже не возмущал. Ее острый женский инстинкт чувствовал тонкость его характера, и каковы бы ни были его преступления, она сознавала, что он был хорошим человеком. Заключение, к которому она пришла, было настолько абсурдно, что Эльза тихо засмеялась.

И все же он был хорошим человеком! Несмотря на его угрюмость — человеком добрым, и, несмотря на его подозрительность — человеком верным. Конечно, она его не обожала, — думала она, — и уж конечно, не любила…

В аппарате послышался шум. Эльза снова нацепила наушники и сразу услышала взрыв аплодисментов, завершивший исполнение первой арии.

Аппарат работал хорошо. Эльзе казалось, что она сидит в ложе близко от сцены. Была слышна каждая нотка, каждый оттенок…

Пела Маргарита… И в это время вдруг голос замер, и началось какое-то жужжание. Она ничего не могла понять. Чей-то голос произнес:

— Пошел вон! Очистить сцену!

И затем другой громовой голос раздался над ее ухом. Она вскочила. Это был голос майора Эмери!

— Эльза, заприте свою дверь и забаррикадируйте ее! Никого не впускайте! Вы слышите меня? Заприте дверь немедленно! Вам грозит смертельная опасность!

Глава 45

Майор Эмери сидел в глубине своей ложи и слушал, но отнюдь не звуки восхитительной музыки оперы.

Соседняя с ним ложа была пуста. Дважды он открывал маленькую черную коробку и вынимал из нее нечто похожее на стетоскоп, один конец которого он прикрепил к стене.

Из ложи не доносилось ни звука до тех пор, пока не поднялся занавес и не началось последнее действие «Фауста».