— Ну, чем порадуешь? — спросил я, слезая с ослика.

Что может привлечь меньше внимания у прохожих, чем монах с пятью сопровождающими, который едет куда-то по своим делам? Ну, в обычных условиях — дофига чего, но в разгар Конклава…

— Не стану хвалиться, что слишком уж многим, повелитель, но некоторые интересные вещи есть. — ответил Щума с поклоном. — Если вы с царевичем соизволите последовать за мной, то я все покажу.

Утмир, который пытался притворяться простым витязем кутаясь в плаще с капюшоном, обиженно фыркнул себе под нос, но тоже спешился.

— Для начала прошу пройти в наше центральное здание. — добавил главный философ Аарты.

— Хорошая идея, а то я по пути уже что-то даже и подзамерз. — дым из печной трубы обещал протопленное помещение, что после поездки зимним вечером должно было сказаться на моих старых костях сугубо положительно.

Большую часть философской избы занимало помещение, сочетавшее в себе функции библиотеки и котельной. Три стены из четырех были заставлены стеллажами со свитками, внутри самой комнаты расположились столы со стульями и несколько предметов, напоминающих чертежные кульманы, а вот у четвертой стены, почти полностью выложенной ни то плиткой, ни то кирпичом, расположилась громадная, аж с двумя дымоходами, к потолку сливающимися в единую трубу, печь.

Заслонка у нее, правда, была изрядно меньше, чем у приснопамятной говорящей печки из «Вовки в Тридевятом царстве», но в целом я в очередной раз убедился, что все технические решения, если они эффективные, у людей Земли и Мангала следуют в едином русле. А память Лисапета услужливо подсказала мне, что «гранат такой системы» он в Ашшории доселе не наблюдал.

— Экспериментальная модель, ранняя. — прокомментировал Щума. — В одном из сараев мы разместили другую, поменьше, но с выемкой над топкой, перекрытую металлическим листом. Очень дорого, зато можно еще и готовить.

— Изрядная штука. — ответил я, стараясь не выказывать своего разочарования. — Но по черному ведь и так в нашей стране почти никто не топит?

— Не в этом дело, ваше величество. — произнес Золотой Язык, одевая толстые стеганные перчатки.

Глава гильдии, подошел к печке, вынул заслонку — из раскаленного нутра пахнуло таким жаром, что, на миг показалось, будто сейчас мне опалит волосы и брови, — затем открыл крышку расположенного рядом сундука, взял в руки прислоненную к стене лопату, со скрежетом зачерпнул что-то в ларе и закинул в топку мелкие, отливающие тусклым блеском, черные камешки.

— Экспериментально мы выяснили, что уголь углю рознь. — он поставил заслонку на место. — Чем ближе к бурому цвету, тем хуже горит и тем меньше жара дает. О том что он в принципе подвержен возгоранию, конечно, было известно, но экспериментов по качеству горения как-то ранее не велось. В результате уже выделено не менее четырех его сортов и, думаю, это лишь начало.

Так-так, угольная печь… А вот это уже интересно.

— Мы разослали чертеж и описание во все гильдии, где есть выходы угля и туговато с лесом, — продолжил Щума, стягивая рукавицы, — но, как понимаете, государь, в этом году внедрение таких печей уже не произойдет.