— Спасибо, мистер, — кивнул мальчишка. — Тогда я пойду?

— Иди, — кивнул я.

Парень вышел. Я заглянул в пустую чашку. Заказать еще что ли. Мне тут до вечера сидеть все равно. Можно, конечно, перерыв сделать, и нормально пообедать, остальные пускай подождут, не обломаются. С другой стороны, есть вроде бы пока не хочется, так что можно и еще пару человек принять.

Человека, вошедшего в дверь следующим, я хорошо знал. Это был Гастоне Пепе, скупщик краденого, который вел свои дела на районе, и платил мне дань. У него был цветочный магазин, но он был всего лишь прикрытием, на самом деле, продавал и покупал он все, что можно. И иногда даже то, что нельзя.

Причем, изначально Гастоне не хотел платить мне дань, потому что, как и многие здесь, ходил под семьей Тотти. Мне пришлось потратить немало сил и времени на то, чтобы убедить его. Приложить и хитрость, и изворотливость. Но все срослось, и теперь скупщик платил мне столько, сколько не приходило с десятка других бизнесов.

— Нужно поговорить, Томми, — сказал но.

— Хорошо, Гастоне, присаживайся, — кивнул я на стул напротив себя. — Что случилось?

— Это все Давиде. Давиде Леоне. Знаешь его?

— Постовой, — кивнул я. — Я плачу ему за то, чтобы смотрел в сторону. Немного. Что он сделал в этот раз?

— Он потребовал у меня доли, Томми. Понимаешь? Потребовал у меня… Доли.

— Твою мать, — я откинулся на спинке стула.

Я платил почти всем постовым на районе за то, чтобы они не лезли в мой бизнес, а заодно приплачивал еще и их начальству. Пусть поддерживают порядок и отгоняют залетных преступников. Но конкретно Давиде был чуть более в курсе моих дел, потому что и сам жил в этом районе, а не только ходил сюда на дежурства.

И то, что он решил потребовать долю с преступного бизнеса, означало в первую очередь то, что он слишком осмелел. А во-вторых то, что он тем самым подписал себе смертный приговор.

— Что он тебе сказал? — спросил я.

— Чтобы я приготовил для него тысячу долларов сейчас, и потом еще по четыреста долларов каждую неделю, — ответил Гастоне. — Ты понимаешь, я мог бы ему заплатить, и всем было бы проще, но эти условия просто неприемлемы. Даже ты столько с меня не берешь.

Это точно, я брал с него по три сотни в неделю. Для его бизнеса это был не такой большой убыток, а дружба с членом Организации приносила свои плоды.

— А когда я сказал этому сукиному сыну, что уже плачу тебе, знаешь, что он ответил? Что ему нет до этого дела. И ему нет дела до тебя лично. Понимаешь, что это значит, Томми?

— Понимаю, — кивнул я. — Когда он пообещал прийти к тебе в следующий раз?

— Завтра, — ответил скупщик. — И сказал мне приготовить деньги уже к завтрашнему дню.

— Можешь ничего не готовить, — сказал я. — Он не придет. Я разберусь с ним. А теперь — свободен.

Вот так вот, как хочешь, так и понимай. Валить полицейского мне не хотелось совершенно, но прощать такое было нельзя. Никто не имеет право обкладывать данью тех, кто уже платит мне. И ведь придется придумывать что-то, копы очень не любят, когда их коллег убивают.

Но ничего, разрулим. Как будто мне впервой убивать полицейского. Что-то да придумаем.

Я все-таки встал, и вышел из задней комнаты. Попрошу кофе. День мне предстоит длинный, а я уже устал.

Глава 9

К трем часам дня поток людей иссяк.