Кулл покачал головой, словно отгоняя кровавый туман, на мгновение застлавший его взор.

— Ты, Брул, как всегда прав. Злость — плохой советчик. — Потом король снова повернулся к воину: — Прости и впредь так же, как сегодня, не бойся говорить мне горькую правду. — С этими словами король убрал меч в ножны и по-дружески ткнул воина в плечо. Несчастный, не ожидавший такого поступка от грозного короля, повалился на спину и остался лежать на полу, изумленно вращая глазами.

Брул вернулся к трону и подобрал брошенную записку.

— Я согласен с тем, что написал ее Ренар, — вновь заговорил пикт, — но, Ту, может быть, вы мне объясните, зачем беглецу понадобилось оскорблять Кулла. Ведь он же знает, что король не простит ему такой обиды.

Ту сглотнул. Испугавшись вспышки ярости Кулла, он медленно приходил в себя. Наконец, набравшись смелости, старик подошел к пикту.

— Я думаю, все дело в отношениях Ренара и Лалы-ах. Совершенно очевидно, что молодой человек не сможет обеспечить изнеженной красавице такой же роскоши, как ее старый муж. Любовь молодых призрачна, как утренний туман. Что, если Ренар не слишком уверен в глубине чувств блистательной Лалы-ах? Может, он боится, что графиня передумает и вернется к мужу?

— Но ведь по законам Валузии ее все равно казнят? — удивился Брул.

— Если муж заступится за нее, ее оставят в живых. Со временем она может даже вернуть себе прежнее положение в обществе.

— Да, память людская коротка, — печально вздохнул Брул.

— Вот я и говорю об этом, — продолжал Ту. — Написав письмо, Ренар сделал так, что возвращение Лалы-ах стало невозможным. Любая женщина по законам нашего королевства несет равную с мужем ответственность за его преступления. Следовательно, если графиня вернется в Валузию, король должен будет отрубить ей голову. И хотя Ренар не законный супруг…

Неожиданно Кулл резким жестом сорвал с себя мантию и швырнул ее на трон.

— Мне наплевать на твои замшелые законы, Ту! Меня — повелителя Валузии — оскорбили. Ни один негодяй, сказав про меня такие слова, не останется в живых!

— Значит, ты решил отправить за ними погоню? — поинтересовался Брул.

— Да. Я сам отправлюсь и изловлю этого негодяя.

— Но, Кулл, может быть, не стоит все же горячиться. Оскорбление — лишь слова, но вспомни о положении дел в стране! В народе волнения. На улицах распевают мятежные песни Ридондо! Тебе нельзя покидать столицу.

— В этот раз, Брул, я не стану слушать тебя! Седлайте коней! Пусть Алые Стражи готовятся к дальнему походу. Я прикажу распять этого Ренара на Восточных воротах, чтобы все видели, как я расправляюсь с обидчиками.

Теперь бешенство Кулла сменилось холодной яростью. Король жаждал крови неведомого врага.

В это время в зал проскользнул Далгар — единственный офицер из Алых Стражей, которому Кулл доверял точно так же, как Брулу и Келкору. Бесстрастно оглядев разбитый столик, он повернулся к королю.

— Мы куда-то отправляемся, Ваше Величество? — поинтересовался он.

Король отмахнулся от юноши, как от назойливой мухи.

— Да, клянусь Валкой. Я отправляюсь в погоню за одним негодяем. Не знаю, далек ли наш путь. Может, в горы Залгары, а может, и дальше — на заснеженные равнины или в раскаленные песчаные пустыни. Пусть пять сотен Алых Стражей будут наготове.

Далгар оскалился от нескрываемого удовольствия. Жизнь в поместье тестя барона Мирама Балина была невыносимо скучна. Молодой человек даже не стал спрашивать о цели похода. Хорошо сложенный, мускулистый воин — в прошлом он спас жизнь своему королю, повернулся и, не сказав ни слова, покинул зал вместе с поднявшимся наконец на ноги Алым Стражем.