– Ну и не повезло в то же время…

Он немного подождал – не задам ли я подходящего вопроса по случаю столь парадоксальной оценки странного поворота моей судьбы. Не дождавшись, он несколько разочарованно продолжил:

– Повезло тебе, Сережа, потому, что из миллиона ты один несешь на себе Знак. Нам с тобой тоже повезло, Сережа: за одного такого, как ты, платят столько, что хватает не только себя, но и потомков своих до седьмого колена обеспечить. Причем очень хорошо обеспечить… Ты не бойся, – спохватился он, – таких, как ты, не на органы для пересадки продают… И не в дома терпимости для педиков. И не в Чечню – на предмет работорговли. Ты… Такие, как ты, как боги живут там… Правда, бывает недолго… Но… Ты же у нас будешь умником?

Я продолжал молчать.

– Понимаешь, – покрутив головой в знак недовольства моей несговорчивостью, продолжил он, – всем нам хочется прожить жизнь, может быть, и короткую, но зато полную приключений и как бы тебе сказать… ну значимую, что ли… Так вот, это будет дано тебе. А нам, грешным, нет!

Он вдруг нервно затянулся сигаретой, словно поймал себя на чем‑то, что его как‑то выдало, ослабило его позицию.

– А не повезло… Не повезло тебе, Сережа, в том, что раньше, чем мы, на тебя вышли другие…

Снова от меня ждали вопроса. Ну хотя бы о том, кто те, другие?

И снова я промолчал. От напряженного молчания у меня даже во рту пересохло.

– Понимаешь, – задумчиво, чуть более задумчиво, чем всего минуту назад, проговорил Ольгред, – мы тут вне игры. Твои хозяева на ножах с какими‑то своими врагами. А ты и такие пешки, как ты, – разменная монета в их играх. Ты это почувствуешь на собственной шкуре. Потом еще найдешь в этих… играх свою прелесть. И во всем этом вообще… Ты даже не представляешь, на какие трюки тебя могут расколоть те, кто знают настоящие секреты. Если, конечно, с тебя снимут заклятие. А оно на тебе есть, это – точно.

Он даже хлопнул по столу ладонью, и дымок от зажатой между пальцами сигареты зарегистрировал это резкое движение, нарисовав судорожный зигзаг, проживший несколько секунд в своем неудержимом стремлении к вентиляционной решетке.

– Есть, есть такие черти, которым не по нутру существование таких, как ты, – отмеченных… Ну… Если точнее говорить, то не сами вы им не по нутру, а то, что служите вы не им, а другим – нашим Хозяевам…

Слово «Хозяева» он так и произнес – с большой буквы.

– Вот они вас и портят – заклятие на таких лопухов, как ты, налагают. А потом к себе в Темный Мир, уводят. А там… – Он махнул рукой. – Понимаешь – если б не заклятие, ты бы сам к нам пришел. Пора уже. Почувствовал бы призвание и пришел бы. Мы ведь тоже время зря не теряем. По всей Земле‑матушке для таких вот, как ты, вешки расставили. Знаки. Указатели. Но ты… Ты не заметил… Ни одного из них – этих знаков не заметил. – В голосе Ольгреда прозвучал упрек.

– Вообще‑то, – повернулся к нему, отвлекшись от наяривания на клавишах телефонного аппарата, Дуппельмейер, – мы должны были сразу предположить самое худшее. Но мы‑то предположили не наихудшее, а наивероятнейшее. И надо же – просчитались!

– Наивероятнейшее, – попробовал догадаться я, – это то, что я от вас прятался. Дезертировал. Не захотел идти туда, куда вы оправляете таких – меченных этим дурацким Знаком…

Лицо Ольгреда исказилось, словно молния сверкнула где‑то рядом.

– Никогда не говори так о Знаке!

Он почти выкрикнул это.

Я даже испугался немного – вдруг он кинется бить мне физиономию.