От филатовского ответа парень ляпнулся затылком о кирпичную стену, но не остыл, а замахал кулаками, выцеживая сквозь зубы матюки. Филатов, получив-таки затрещину, сгруппировался и сгибом среднего пальца правой руки, нацеленным прямо в солнечное сплетение, заставил противника согнуться пополам, после чего, недолго думая, подставил колено и почувствовал, как расплющился и без того не блиставший классической формой нос хулигана. «Су-ука», – выдавил тот, не разгибаясь, Филатов оттолкнул его с дороги и, тяжело дыша после такой разминки, зашагал к гаражу, чувствуя, как на скуле начинает наливаться фингал.

«Стажер» Володя принес на этот раз «чернил», и Филатов удобно расположился в бытовке гаража на пару с Марковичем, которому сегодня ехать никуда не приказывали. И так бы они с течением времени и упились до синих крыс, если бы в бытовку не заглянул совершенно запыхавшийся Коля Шустов, работавший водителем в милиции.

– Юра, блин, на два слова, быстро!

– Ну, чего тебе? – Филатову так не хотелось покидать насиженное место.

– Быстрее, я говорю!

Шустов отвел Филатова в угол и зашептал:

– Где ты ночью был?

– Да что ты прицепился? Был на смене, упился там с Кравченко, потом домой пошел на автопилоте...

– Через пути шел?

– А я помню, что ли?

– Кореш, ты залетел по-крупному!

– Что я, девушка, чтоб залететь?

– Не звезди! Короче, я утром следователей возил, Кольку Нестерова и Свиридова, капитана, так тот говорил, что на тебя показали, будто ты охранника из своей смены на путях замочил! Да и отпечатки вроде твои нашли на разбитой бутылке. И когда прокурор санкцию подпишет, будут тебя брать! Да еще вагон с каким-то оловом со станции исчез.

– Коля, да ты бредишь! – Филатов затоптал окурок. – Первое апреля в следующем году, чтоб ты знал.

– А вот чтоб ты знал: вся ментовка на ногах! Я тебе еще раз говорю, там бутылку нашли разбитую с отпечатками, посылали на экспертизу. Так уже результаты есть...

– Да не пугай ты меня, его ж из пистолета убили, я с утра в пивнухе слышал, а откуда у меня пистолет? Свой последний я год назад выбросил.

– Фил, я тебя предупредил, дальше – дело твое. И чтоб ни живой душе!..

– Ясно... Коля, стакашок вина вмажешь?

– Ну, пошли, не повредит... Только тебе линять пора!

... В общагу Филатов, который не принял к сведению этот полный бред, пришел почти трезвый – не брало его почему-то – и часам к двенадцати понял, что ночь без бутылки он не вытерпит. После того как он расстался с Ксенией, донимали кошмары, и, если не выпить основательно, заснуть Филатов просто не мог. Трезвый ворочался, читал, пока книга не выпадет из рук, но сна было минут на пять, за которые он успевал побывать во всех адовых колодцах Вселенной. Просыпался мокрым от пота – неприятного, липкого ледяного пота, тянулся за ускользающим призраком, метался в постели, часто так орал во сне, что соседи стучали в тонкую стенку.

Филатов оделся, взял на ощупь с вешалки пиджак и, тихонько заперев за собой дверь, отправился в «ночник».

Спускаясь по лестничным пролетам, исписанным всякой непотребщиной, Филатов снова ощутил приближение чего-то неприятного. И «оно» не заставило себя ждать.

На первом этаже, в закутке под лестницей, едва освещенном тусклой грязной лампочкой, происходило изнасилование. Сначала Филатов услышал тяжелое дыхание, хрип и только потом заметил в полутьме подвижный клубок тел. Тот, кто держал женщину за руки, стиснув в кулаке запястья и другой рукой зажимая ей рот, вызверился на него, и Филатов, недолго думая, саданул его носком туфли в выпирающий кадык.