В конце следующей недели, вернувшись с работы, Филатов поехал в город и случайно встретил участкового Савелия Турейко. Само собой, он и его зазвал в гости и попросил просветить, куда он таки попал. И вот теперь-то, проставив милиционеру чуть ли не ящик водки, доподлинно узнал, каким образом происходят здесь, на Дальнем Востоке, кражи золота.

Участковый оказался человеком весьма осведомленным, как, в общем, и полагалось ему по чину.

– Помнишь начало девяностых? – начал Савелий, выпив стакан водки и закусив медвежатиной, купленной Филатовым у местного охотника. – Тогда был полный беспредел, прииски закрывались, потому что золото стало невыгодно добывать, за него годами не платили. Государство полностью утратило контроль за золотодобычей и оборотом драгметаллов вообще. Вот тогда-то ворье и вспомнило XIX век, когда на приисках был полнейший бардак, а на старателей охотились сами же старатели. Ты немного технологию добычи изучил?

– Ну, в общем, уже не полный профан, – отозвался Филатов, с интересом ожидая продолжения. Лекция, судя по количеству спиртного на столе и под столом, грозила затянуться.

– Ну так вот. Способ первый. Представь себе бригаду, примерно человек семь-восемь. Они намывают гидропульпу, смесь золотосодержащего грунта и воды, и работают на бульдозерах и гидромониторах. Работать-то они работают, породу добывают, а вот самородки – себе. Они ведь разные бывают – иной грамм весом, а иной и граммов на сто потянет. Редко, очень редко, но и до килограмма попадаются.

Эта бригада – фактически преступная группировка, с круговой порукой и всеми остальными причиндалами. Случайный человек туда не попадет. Я вот понять не могу, как ты так быстро устроился... Хотя там, где ты работаешь, самородок раз в столетие попадается. Вот в таежных ручьях и реках – другое дело.

Самородки добывают не только работники приисков. Тут ведь не только старатели живут, шушеры всякой много. И голодных не счесть. Вылетел такой за провинность какую с прииска, есть-то надо, местные условия знает. Вот и моет потихоньку, а песок и самородки сбывает скупщикам или вывозит в Магадан или Хабаровск для продажи. Бандиты чаще всего знают о том, кто моет золотишко, и сами предлагают сдать товар. Платят, кстати, сразу, хотя и не полную цену.

– Савелий, а перекупщики эти... откуда взялись? – поинтересовался Филатов, наливая водку в стаканы.

– Большинство – чечены, во всяком случае так раньше было. А откуда взялись? Жили они тут. От Сталина прятались. Еще годов с сороковых, когда он всех с родных гор повыгонял. Сам понимаешь, мафия еще та. Всех купили на корню. В буквальном смысле «от Москвы до самых до окраин...». «Семьи», точнее, кланы контролируют и скупщиков, и старателей, берут долю, за это предоставляют каналы сбыта. Представляешь, лет десять назад, когда я только службу начинал, прибыли к нам сотрудники ни больше, ни меньше как шариатской службы безопасности Ичкерии! Хотели все на поток поставить. Правда, тогда дали им по шапке. Обнаглели вконец – хотели всю добычу драгметаллов под себя подмять.

А корейцы сколько золота вывезли! Никто и подсчитать не мог. Тонны и тонны. Они тут раньше лес заготавливали, ну и золото мыли, само собой. Кто отработал свое – на поездах специальных вывозили в Китай и проверяли только по спискам, не слинял ли кто. Досмотра никакого не было. В таком поезде около тысячи корейцев ехало, если каждый по килограмму вез...

– А чего же их не шмонали на границе? – удивился Филатов.

– Оказывали доверие братскому корейскому народу, – ухмыльнулся участковый. – А этот «братский народ» теперь согласно идеям «чучхэ» грозит миру атомной бомбой... Ладно, наливай, а то я все болтаю и болтаю.

– Так интересно же! – вполне искренне воскликнул десантник, откупоривая очередную бутылку.