Родственников Жестовского стали таскать на допросы, взяв у них строжайшую подписку о неразглашении. Тамара утратила всякую надежду и была на грани самоубийства, и только маленькая Маринка, в которой еще теплилась жизнь, удерживала ее от этого шага. В таком состоянии и застал ее Филатов..

– Тома, я не могу ничего обещать, но... Сперва поклянись мне, что ничего с собой не сделаешь, – сказал он, за время ее рассказа прокрутив в голове несколько вариантов развития событий.

Тамара уже даже не плакала – слез не осталось...

– Ему грозит пожизненное, Юрий. В ФСБ и военной прокуратуре обо всем знают. Маринка, он... Я жить не смогу.

– Давай так. Не делай ничего, пока жив хоть один из них, хорошо? – твердо сказал Филатов. – Во-первых, с деньгами я могу помочь. Они у меня есть, их просто нужно привезти. Гораздо труднее переправить вас за границу... с этими деньгами. И еще. Жить у вас я не могу, и так теперь придется от хвостов избавляться. За вашим, да и за моим, я полагаю, домом следят, это очевидно, дело слишком серьезное. Где же нам встречаться... Подожди, есть вариант. Начиная с завтрашнего дня ровно в семь вечера каждый день ходи в аптеку... Где у тебя ближайшая? Туда и ходи. Покупай успокоительное, это никого не удивит. Думаю, в какой-то из этих дней к тебе подойдет человек, мужчина или женщина. У тебя есть приметная сумка? Прекрасно. По ней тебя узнают. Скажут: «Извините, семь часов уже есть?» Ответишь: «Мои что-то отстают». Тебе скажут номер телефона, по которому можно со мной связаться. Запомни его, упаси тебя бог записывать. Звони из автомата, сама ничего не говори, слушай, что я скажу. Все. Я пошел. Держи хвост пистолетом!

В подъезде курили двое. «Ни фига себе! – подумал Филатов. – Даже не прячутся, мать их...»

Вышел во двор, зная, что его уже повели с помощью самых совершенных спецсредств разведки. Нужно было напрячь все воображение, чтобы уйти...

И Филатов ушел. Правда, для этого ему понадобилась почти вся ночь. Три пересадки на такси. Несколько станций на электричке, когда он понял, что это не помогло. Путешествие по слабо освещенным улицам. Классическое устранение – камешком в лоб – наблюдателя, в карманах которого отыскалась красная корочка сотрудника ФСБ, а в наплечной кобуре под курткой – грозный, но бесполезный для такого лоха, каким оказался лейтенант, двадцатизарядный пистолет Стечкина. Поиски страховавшего его второго «шпика», оказавшегося не таким уж простым, – с ним пришлось повозиться...

Когда стало известно о том, как неизвестный поступил с «наружниками», к Тамаре Жестовской нагрянули оперативники ФСБ. Предупрежденная Филатовым женщина, собрав в кулак всю оставшуюся волю, поведала им, что в гости приходил старый друг Жестовского, с которым они вместе когда-то служили. И назвала имя: Игорь Горюнов. У них с Филатовым действительно был такой сослуживец, следы которого затерялись.

Утром Юрий, проверив, нет ли «хвоста», чертыхнулся – если бы он был, его взяли бы сразу, – купил в магазине рабочую спецовку, слегка извозил ее в каком-то мазуте на стройке, чтоб не казалась новой, приобрел на рынке обшарпанный слесарный ящик, с какими ходят водопроводчики, и таким образом был готов к труду и обороне. Лицо его запомнить было трудно, да и фотография не давала гарантии узнавания – преображал его подлинный мастер. Теперь оставалось встретиться кое с кем из старых друзей.

Вид шагающего по дворам водопроводчика ни у кого не вызывает удивления. Правда, Филатова, пока он добрался до нужного дома в Ясенево, дважды останавливали какие-то тетки с вопросом, не их ли унитазы он направляется ремонтировать. Со свойственным ему альтруизмом в другое время Юрий помог бы их горю, но не теперь, и ему приходилось Отговариваться тем, что там, куда он вызван, настоящий потоп на трех этажах.