Они молча направились в здание банка, манившее прохладой и надежным комфортом. Не сговариваясь, разошлись в разные концы зала, к самым дальним окошечкам. И вскоре вновь встретились у входа, подмигнув друг другу: порядок!
Солнце уже вовсю разогрело мостовую. Они стояли у дверей банка, глядя на оживленно двигавшихся в обе стороны людей. Сдвинув темные очки на лоб, Рэй с мечтательной улыбкой крутил головой, словно человек, выпущенный из тюрьмы после длительного заключения. Ноздри трепетали, втягивая запах улицы.
— Ты чувствуешь?
— Что? — Полина настороженно огляделась.
— Ты чувствуешь себя миллионершей? Я всегда задавал себе вопрос — как они видят все вокруг, ну эти… с миллионами на личном счету?
— И как? — Полина подумала о своих деньгах, но ничего особенного не ощутила.
Рэй сделал кислую мину:
— Черт его знает! Наверно надо привыкнуть, вжиться в образ. Во всяком случае, я чист и свободен. Завел солидный счет, погасил задолжность Бартону и ещё припас кое-что. — Он хлопнул себя по нагрудному карману. — Пора отпустить таксиста. багаж оставим в камере хранения и пойдем гулять. Я должен показать тебе город, на звездном бульваре которого будет красоваться мое имя.
Полина сощурилась от яркого солнца:
— Давай в другой раз, а? У меня все ещё мандраж воришки, торопящегося удрать подальше от места преступления. Самолет на Кливленд через час. Я могу успеть.
Рэй сник.
— Почему получается все наоборот? Кидаешься в загул, когда радоваться совсем нечему. А если один раз в жизни привалило все сразу, должен проглотить на ходу гамбургер и забыть о празднике?
— У тебя ещё будет праздник. — Полина пошла к ожидавшему их такси.
Через полчаса, зарегистрировав билет Марты Ламс и сдав чемоданы, они сидели в зале ожидания.
— Не думал, что финал будет таким кислым… Рассчитывал на нечто феерическое…
Наверно, чего-то я в этой жизни не усек.
— У тебя здесь, наверняка, много знакомых… Твои подружки придут в восторг.
Закатишь банкет. Только держись подальше от правды, живописуя свои подвиги.
— Черта с два! Похоже, я поумнел… И разочаровался в женщинах.
— Ты уже заявлял мне это в начале нашего знакомства. Я думала, ты голубой.
— Был зол на Глен.
— А теперь на меня?
— На себя. Не умею удержать то, что мне нравится. Наверно, плохая наследственность.
Полина прислушалась к голосу диктора, объявлявшему рейсы: — Мне пора. Приглашают на посадку.
— Постой! Ты долго будешь у Бартона? — остановил её за руку Рэй.
— Не знаю… Честное слово, не знаю… Но мне теперь позарез надо в Москву… А что будешь делать ты?
— Крутану пленку с мисс ле Бланк по телеку. Потом… Черт знает! Прежде всего, мне надо восстать из мертвых. Ведь Берри успели похоронить. Забавная, полагаю, будет возня… — Рэя и Полину уже разделяла стойка. Она протянула руку, он сжал её ладонь.
— Удачи, человек со скалы. — Полина строго взглянула исподлобья. — Ты везучий, Рэй.
Поверь. И только не говори, что я сука.
Перемахнув через стойку под вопли служащей аэропорта, Рэй сгреб Полину в охапку и запечатлел поцелуй, которым завершаются самые крутые голливудские мелодрамы.
Глава 33
Тимоти Бартон устроил себе праздник. Несколько раз в году он позволял себе выкурить сигару, сидя за столиком в саду. Столик из японского бамбука, на нем кружевная джутовая салфетка ручного плетения и бутылка гавайского рома. |