— У меня тоже. И не очень-то обнадеживающая.

— Это как посмотреть. Рассуждаем логически: в каждом деле есть своя иерархия, а следовательно — и свой генсек. Весь муравейник на него пашет, но и о себе не забывает. Придумали они, значит, некоего Крафта. Мы им разве что детей не пугали: он, де, все насквозь видит, все под контролем держит и находится на пути к высшей власти. Не знаю — то ли в президенты России, то ли в СССР, а скорее, всех вместе — и нас, и американцев, и европейцев. Такой вот супер-пупер… — Алла откинула спинку шезлонга, подставив солнцу лицо и шею. — И получается, что здесь ни творится — на все воля Крафта. Ему ведь бабки фантастические нужны.

Слышишь только — то тут, то там — грабеж, растраты, хищения, денежки у правительства и прочих структур куда-то сквозь пальцы утекают… Алла звонко шлепнула комара. — В землю, что ли? Нет… В его, значит, карман. Удобно? Всем очень удобно… Создали «Оникс», провернули быстренько по его линии миллионные сделки по военке, что ли. А потом слопали. Сарычев Глеб — продувная бестия, ловко вывернулся. Имел наверняка запасной шиш в кармане, на случай если прижмут. Но для этого у них имелся Ласточкин. Ты в курсе. Уж не знаю, ак они это дело устроили, но генерал как от расстройства впал в кому, так в сознание и не пришел.

Зря следователь из госпрокуратуры под дверью дежурил, чтобы показания снять.

— Да все они одна шайка-лейка. Иначе как бы твой Петр дело выиграл? Бстренько провели следствие — дело очевидное: хищение. Полинка Ласточкина исчезла, а с нею и все счета.

— Не думаю, что она сама все дело провернула. Я её, правда, один раз в ресторане с Глебом видела, но впечатление не то. На кого-то она пахала, может, на того же Глеба.

А он её подставил.

— Или не подставил, а сделал вид. Сейчас наша Полечка проживает спокойно в Европе со своими миллионами в ожидании ребеночка и прибытия Сарычева. — Алла замолчала. Она который раз вдалбливала себе эту версию, но не очень-то в нее верила. Хорошо помнила растерянный голос подруги, метавшейся в поисках Глеба и называвшей имя Крафта. Нет, она тогда конечно не знала, в чем дело, кто кашу заварил. И, возможно, не успела узнать. Травка пропал одновременно с ней.

Вывод напрашивается сам собой: Красновский убрал Ласточкину с помощью своего «бультерьера», а потом избавился от него самого. Не веселая, в общем-то версия.

Алла Писецкая в сердцах отшвырнула ногой заслонившее солнце кресло. Не любила она душевных метаний. Жалости, сомнений терпеть не могла. На дух не выносила. Катя задумчиво сдирала на плечах лупящуюся кожу.

— Ал, и как некоторые бабы в себе такие силы находят?.. Я иногда думаю, может, и в самом деле, нечто этакое, запредельное существует. Ведь про Крафта говорили…

— Не повторяй глупостей. Может, он вроде Кашпировского, умел наводить тень на плетень, но уж вампиром, Дракулой… П-ф-ф, милая! Страшилки для бедных. Принеси-ка лучше с террасы конфеты. «Рафаэлло» — райское наслаждение, готова присягнуть.

Катя вернулась с коробкой, поправила купальник, с трудом сдерживающий телеса, разорвала обертку и надкусила кокосовый шарик.

— Кайф… Ты думаешь, они этот понт с Крафтом нарочно устроили? Ну, что его цэрэушники подловили и дело прикрыли… Помнишь, прошло сообщение о нескольких взрывах…

— Да, в мае. Мой мужик сильно всполошился. Дома не ночевал, куда-то летал «на спортивные сборы». Приехал, говорит: «Ложная информация, чтобы внести панику в ряды оппозиции — это они так себя называли.