Хорошо, если стена, скрывающая истину, и в самом деле обрушивается с треском. А если из неё потихоньку вышибать кирпичи и с надеждой заглядывать в образовавшуюся дырку? Можно обнаружить престранные вещи.

Генерал Ласточкин, превыше всего ставивший воинскую честь и ценивший в людях преданность родине, однажды обнаружил, что был не совсем прав. Перестройка потрясла военно-промышленный комплекс. Посыпались кирпичи из мощного монолита. Кто-то погиб под развалинами, кто-то зализывал раны, переживая кризис. В вышестоящих инстанциях сдвинулись рычаги. Андрей Дмитриевич оказался лицом, не угодным для нового руководства. Он попытался отстоять свою позицию, но вскоре отказался от борьбы и вышел на пенсию. Очевидно, с большим скандалом, поскольку остаться в своей структуре не захотел. Пенсия у генерала совсем не нищенская, но так уж сложилось, что Андрей Дмитриевич, осиротевший ещё в детстве, помогал своей тетке и её обширному семейству, отчислял средства в фонд детского дома, в котором вырос.

— Придется свернуть благотворительность и самим перейти на более экономичный режим, — сказал он дочери. — Работу я найду и мы ещё с тобой пошикуем. Есть желание сводить Золотую рыбку в ресторан «Максим».

— Работу найду я. Займусь приворотами и гаданием или буду петь под гитару в московском метро. — Полина вздохнула с облегчением — вместо необходимости во что бы то ни стало самоутвердиться и прославиться на её плечи легла забота об отце. Она хорошо понимала, что шестидесятилетнему инвалиду без одной почки и на костылях устроиться в новой ситуации не просто. Правда, существовали связи, знакомства, причем весьма солидные. Но Ласточкин был не из тех, кто умел просить за себя.

«Хочу отдохнуть, порыбачить, почитать книги. В конце концов, в деревню выбраться. огород покопать», — говорил он доброжелателям, предлагавшим «приличную работу».

— Вот только странно, — Степан Еременко меня стороной обходит. Как-то увидел во дворе и за гараж спрятался. Не ожидал от него, — огорчился Ласточкин после встречи с отцом Вадима.

— Ничего удивительного. Я с Беллой Казаковой разговор имела — она теперь с Вадимом в дружбе. Вернее, с его маман. Так вот, Мария Федоровна всем рассказывает, что у меня стервозный характер, неустойчивая психика и повышенные амбиции. Оказывается, это из-за меня Вадим пить начал и лишь теперь, познакомившись с порядочной женщиной, вернулся в полную силу к научной работе, — отчиталась Полина.

— Это Белла порядочная?

— У Вадима роман с докторшей из ведомственной поликлиники. Скоро свадьба. — Полина убирала тарелки со стола. Ни в её голосе, ни в руках ничего не дрогнуло. Андрей Дмитриевич сообразил, что этой темы больше касаться не стоит. Уж если дочь внутри себя такую мощную «блокировку» выставила, значит рана ещё болит, но тема окончательно закрыта: Вадим не вернется в её жизнь.

Необходимость заботиться об отце, как ни странно, подняла жизненный тонус Полины. Борьба за место под солнцем — прекрасный стимул и вполне достижимая цель, не то что Нобелевка или статус всемирной прорицательницы. Ознакомившись с предложениями работы, даваемыми в газетах, Полина решила, что вполне может рассчитывать на высокооплачиваемую, если, допустим, окончит курсы менеджмента или бухгалтерского учета.