— Я совершенно спокойна… И совершенно убеждена в своей правоте. Вам не удастся сбить меня с толку… Мое предложение остается в силе, попытаемся найти разумное решение. Я готова на все… Ведь вы чего-то хотите добиться от Глеба, верно? — Полина не спускала глаз с Красновского, и он явно чувствовал себя неловко, стараясь избежать этого тяжелого, пристального взгляда.

С шумом выдохнув воздух и хрустнув пальцами, Россо придвинул кресло и взял её за руку:

— Найдите в себе мужество, дорогая, посмотреть правде в глаза.

— Я уже нашла. Ни бешеных денег, ни роскошной жизни мне не надо. Убеждена, мы с Глебом сумеем принять любые условия — уехать из Москвы, продать имущество… Господи, ну подскажите мне сами, в конце концов, что вы хотите от нас?

Россо терпеливо выслушал монолог Полины.

— Предположим, картина несколько иная. Жертва не Глеб Борисович, а я и Ласточкин. Предположим, Полина. Но если честно, мне эта мысль не кажется кощунственной. Дело в том, что любой из компаньонов мог инсценировать свое исчезновение, обеспечив заранее перекачку финансов в собственные карманы. Не буду вдаваться в детали, но, грубо говоря, именно Глеб мог получить самый густой «навар» от последних сделок… Жестоко сообщать это вам, моя милая, что первоклассные туалеты, джакузи, автомобили не падают с неба. Ваш друг Сарычев умел крутить деньги, но он достаточно безнравственен, чтобы обвести вокруг пальца и бросить всех нас. Компаньонов — с колоссальными долгами, судебными исками и криминальными скандалами. Невесту — с её любовью и будущим младенцем.

— Нет! — Полина вскочила. — Нет!.. Он дал о себе знать и сообщил о Крафте. Он объяснил, — его подставили. Глеб просил о помощи!

— Милая, милая… — Россо сокрушенно покачал головой. — Вы фантастически наивны. Разве вам не приходила мысль о том, что весточка от Глеба лишь дымовая завеса? Что он морочит всем голову? Да и как он, находясь, по вашей версии, под строгой охраной, сумел сообщить некие данные? К тому же, Крафт — нечто весьма мифическое, названное для того, чтобы затуманить мозги доверчивой девушке и через неё нам всем. К тому же, Сарычеву наверняка известно, что единственный человек, а именно Андрей Дмитриевич, способный уличить его в хитрой игре, находится в тяжелейшем состоянии!

Полина медленно поднялась и направилась к двери.

— Считаю, что разговор у нас с вами не получился… Я подумаю, возможно, вы в чем-то правы. Подумаю и решу, что делать дальше. Посоветуюсь с отцом, когда ему станет лучше.

— От души желаю вам и Андрею Дмитриевичу позитивных результатов. Со своей стороны, обещаю разумное содействие, — теплым голосом пообещал ей вслед Красновский.

Полина ехала в Москву на «автопилоте». Сонливость навалилась на неё с неодолимой силой — приходилось делать огромное усилие, чтобы удержать слипавшиеся веки. Усталость, пережитое волнение, выпитое вино притупили тревоги и боль. Всем её существом все сильнее овладевало одно желание: отдохнуть, отдохнуть, а потом — обдумать все четко и хладнокровно…

Она встрепенулась от резкого сигнала пронесшейся слева машины. Обогнав «Ниссан», автомобиль сбавил скорость и замигал задним светом, давая понять, что намерен прижать его к краю дороги. За узкой полоской кустарника темнел перелесок. Знаков стоянки не было, далеко впереди светились многоэтажки пригородного поселка. Полина не задумываясь притормозила, и послушно последовала за темно-синей иномаркой. Кто-то, а возможно, сам Глеб, пытались установить с ней контакт.

Синяя машина, мелькнув под носом у «Ниссан», свернула на едва приметную дорожку среди кустов и «подмигнула» Полине габаритами.