Цзяо Тай объяснил стражникам, что у них приказ провести очную ставку По Кая с человеком, живущим на другом берегу протоки. Стражники явно не поверили, но всех пропустили.

Они расплатились с носильщиками, перешли по Радужному мосту и на противоположном берегу наняли лодку. Здесь Ма Жун и Цзяо Тай запихнули в рукава свои черные шапки и завязали волосы оторванными волокнами просмоленного каната.

Ко второй джонке была пришвартована довольно большая корейская барка. Ее освещали гирлянды разноцветных фонариков, натянутые между двумя мачтами.

Ким Сан взошел на борт, следом за ним Ма Жун и Цзяо Тай втащили По Кая.

У перил стояла Ю Су. Она была в национальном наряде — длинном прямом платье белого травчатого шелка, туго затянутом под грудью шелковой лентой, завязанной большим красивым бантом, концы которого спускались к ее ступням. У нее была высокая прическа, а за ухо она воткнула белый цветок. Цзяо Тай глаз не мог от нее оторвать.

Девушка встретила их очаровательной улыбкой.

— Я не знала, что вы двое тоже придете, — сказала она. — Но зачем вы обвязали головы этими грязными веревками?

— Т-с-с! — прошептал Ма Жун. — Никому не говори! Мы замаскировались. — И он крикнул толстухе на второй джонке: — Эй, мамаша, пришли-ка сюда мою пышечку! Она подержит мне голову, когда на меня обрушится морская болезнь!

— В Корейском квартале полно женщин, — раздраженно проговорил Ким Сан.

Он отдал приказ на корейском трем лодочникам. Те оттолкнулись от джонки и взялись за весла.

Ким Сан, По Кай и Ма Жун, скрестив ноги, сели на подушки, лежащие на палубе вокруг низкого лакового стола. Цзяо Тай тоже хотел к ним присоединиться, но Ю Су поманила его к двери палубной рубки.

— Разве ты не хочешь посмотреть, как выглядит корейская барка изнутри? — Девушка недовольно надула губки.

Цзяо Тай бросил взгляд на остальных. По Кай наполнял чаши вином, Ким Сан и Ма Жун увлеклись беседой. Он подошел к Ю Су.

— Похоже, они пока обойдутся без меня.

В ее глазах поблескивали озорные огоньки. Он подумал, что никогда еще не видел такой красавицы. Они зашли в рубку, и Цзяо Тай вслед за девушкой спустился в главную каюту. Рассеянный свет двух цветных фонарей падал на очень низкое и широкое резное ложе черного дерева, щедро инкрустированное перламутром и покрытое толстой тростниковой циновкой. Стены украшали вышитые шелковые драпировки. Струйка чуть резковатого благовонного дыма медленно поднималась от бронзовой курильницы причудливой формы, стоящей на туалетном столике, покрытом красным лаком.

Ю Су подошла к туалетному столику и поправила цветок за ухом. Повернувшись, она с улыбкой спросила:

— Тебе здесь нравится?

Нежно глядя на нее, Цзяо Тай внезапно ощутил непонятную грусть.

— Теперь я понимаю, что тобой нужно любоваться в естественном окружении и в твоих национальных одеждах. Только мне странно, что в твоей стране женщины всегда носят белое. Для нас это цвет траура.

Она шагнула к нему, приложила палец к его губам и прошептала:

— Не говори так!

Цзяо Тай крепко обнял девушку и поцеловал. Потом он потянул ее к ложу, сел сам и усадил ее рядом с собой.

— Когда мы вернемся на джонку, — прошептал он ей в ухо, — я останусь с тобой на всю ночь.

Он хотел снова ее поцеловать, но она оттолкнула его и встала.

— Как ты спешишь, — еле слышно промолвила она.

Она развязала свой замысловатый бант. Потом вдруг повела плечами, и платье ее упало на пол. Теперь она стояла перед ним совершенно обнаженная.

Цзяо Тай вскочил, поднял ее на руки и опустил на ложе. Если раньше она казалась ему слегка безразличной, то теперь дышала такой же страстью, как Цзяо Тай.