|
Туда скидывали трупы умерших от Черной Смерти еще полтора века назад . Я знал эти ямы — мрачное, зловещее место, которое все обходили стороной. — Вижу, вы все хорошо продумали. Но почему дон Матео согласился помочь тебе? Педро пожал плечами. — Я сделал щедрое пожертвование больнице Святого Георгия, в которой он лечит больных. — Черт возьми, братец! Сколько же денег ты выложил за мое освобождение? На лицо Педро набежала тень. — Лучше не спрашивай, Яго. Я бы с радостью отдал за тебя все, что привез из итальянского похода, но те деньги я уже успел вложить в покупку оружия и обмундирования для нашей бандейры. — Но как же тогда?… — Отец продал нашу долю в корабельных мастерских Кадиса, — неохотно ответил брат. — Так что теперь Луис уже не партнер, а всего-навсего наемный управляющий. От неожиданности я даже остановился. — Но ведь это… это же все деньги, которые были у нашей семьи! — Неужели ты думаешь, что семье дороже деньги, а не ты, мой бестолковый братец? — сердито спросил Педро. — Когда мы узнали, что с тобой произошло, отец сразу же велел вытащить тебя из тюрьмы, не считаясь с расходами. Счастье еще, что тебя не успели перевести в Вальядолид: из подвалов Супремы выкупить тебя не смог бы даже сам герцог Альба. Я готов был провалиться под землю от стыда. Положение нашей семьи и без того нельзя было назвать блестящим — небольшие доходы, которые отец получал от сдачи в аренду принадлежавшего нам леса и корабельных мастерских Кадиса шли в основном на уплату процентов по многочисленным векселям. И вот теперь из-за того, что я попал в лапы инквизиции, мы лишились даже этого скромного денежного ручейка. Особенно болезненным этот удар должен был стать для Луиса, который обладал прирожденной деловой хваткой и мечтал о том, чтобы расширить мастерские и получить лицензию королевского арматора. — Прости, брат, — проговорил я, избегая смотреть Педро в глаза. — Клянусь, что не совершал ничего противозаконного и не был причастен ни к какой ереси. — Знаю, Яго. — Педро похлопал меня по плечу. — Твой тайный друг сообщил нам и об этом. Я насторожился. — Тайный друг? Что ты имеешь в виду? Но ответа я так и не получил. Мы как раз добрались до апельсиновой рощи, где щуплый деревенский парнишка стерег четырех оседланных скакунов. К сожалению, моего Мавра среди них не было. — Не беспокойся о Мавре, — сказал Педро, помогая мне взобраться в седло. — Я заплатил Португальцу, и он будет кормить и ухаживать за твоим любимцем, пока я не заберу его в замок. — Я бы предпочел забрать его сам, — ревниво возразил я. Терпеть не могу, когда на Мавра садится кто-нибудь другой, пусть даже и мой брат. Педро вздохнул и легко вскочил в седло своего коня (что касается меня, то мне помог сесть Антонио). — Боюсь, Яго, ты долго не увидишь Мавра. — Почему же? Если инквизиторы поверят в то, что я умер… — То ты будешь в безопасности, только пока кто-нибудь не узнает тебя на улице. А это рано или поздно произойдет. — Ну, какое-то время я посижу в замке, — проворчал я, пытаясь поудобнее пристроить больную ногу. Щиколотка терлась о бок скакуна, причиняя мне если не страдания, то, во всяком случае, крайне неприятные ощущения. О том, чтобы сжимать бока коня бедрами, не могло быть и речи. После долгих попыток приспособиться я был вынужден усесться в седле по-дамски, хотя со стороны это и выглядело весьма комично. — А потом все уляжется… — Не уляжется, — сурово ответил Педро. — Трибунал Священной Канцелярии никогда ничего не забывает. И очень не любит тех, кто пытается обвести его вокруг пальца. Через год или через два правда выплывет наружу, и тебя вновь арестуют. |
