Хачита сурово кивнул. Он подкинул топорик в руке. Пламя костра, словно кровью, окрасило острое лезвие. Хачита взглянул на томагавк, потом на Глена Маккенну.

— Правильно, — согласился он. — Мы можем здесь состариться.

Томагавк Хачиты

Наутро от вчерашнего духа товарищества не осталось и следа. Если Пелон с Микки и поняли, что их опоили каким-то зельем, то не подали вида. Вожак банды был подозрительно жизнерадостен.

— Дружище! — приветствовал он Маккенну. — Какой денёк предстоит! А какое утро! Ты только понюхай этот воздух. Слышишь? Растёт трава. Как приятно быть живым…

Фрэнчи с Маль-И-Пай сворачивали лагерь. Птичьи трели и ласковое пение ручейка переполняли каньон. Глядя на воодушевлённого Пелона, Маккенна не мог поверить, что у того могут быть какие-то чёрные мысли на его счёт. Бандит умел становиться очаровательным хозяином, когда это выгодно.

— Старый товарищ, — с нескрываемым дружелюбием говорил Пелон Маккенне, — не хочешь ли пробежаться наверх и заглянуть во-он за те уступы? Думаю, тебе, как человеку понимающему, должно быть интересно — что же там такое…

Маккенна согласился. Пелон шёл впереди. Микки поплёлся сзади: ему не хотелось упускать этих двоих из вида. Бандит сразу же остановился. Его рука скользнула под накидку.

— Кто-то должен остаться с женщинами, — сказал он.

— Только не я, — ответил Микки.

Под накидкой произошло неприятное движение.

— А вот мне сдаётся — ты.

И снова это движение застало Микки с опущенным винчестером. Поэтому он молча повернул обратно.

— Двинемся же, — сказал Пелон, улыбаясь и делая приглашающий жест рукой. — После вас, сеньор.

Водопад был точно такой, как описывал Адамс: фута четыре в высоту. Сразу за ним ручей сворачивал на запад. Именно там разбил лагерь Нана. Там должны были находиться Залежи Индюшачьих Яиц. Едва завернув по ручью, Маккенна восторженно воскликнул:

— Ты только глянь! Даже отсюда глаза слепит!

Они двинулись к земляной насыпи. Стоянка и хижина скрылись из вида. Да, подобного месторождения Маккенна не видел ни разу в жизни. Наверное, подумал Маккенна, такого со времён конкистадоров вообще ни один белый человек не видел. Подобного богатства больше нет на всём Юго-Востоке. Он мог только стоять и любоваться. А вот Пелон почему-то был спокоен.

— Знаешь, — сказал бандит, оборачиваясь, чтобы убедиться, что за ними никто не приплёлся, — я ведь сюда не на золото смотреть пришёл. Мне нужно только то, что мы уже взяли. Я не собираюсь в грязи рыться. Я разбойник, бандито. Я золото ворую, а не добываю его потом и кровью, ковыряясь в земле. Я привёл тебя сюда, чтобы поговорить.

«Эта насыпь, если разработать, — подумал Маккенна, — может принести не меньше миллиона. И это лишь видимая часть разработки. А если углубиться — там не на один миллион, на два, на пять, десять? Неизвестно… Вода для промывки — прямо здесь, в ручье». Это всё, о чём мог сейчас думать горный инженер Маккенна, глядя на Залежи Индюшачьих Яиц на Руднике Погибшего Адамса.

— Ты меня слышишь? — спросил Пелон. — Я хочу поговорить с тобой о Микки. Он замышляет всех нас отправить к праотцам. Сам знаешь, он — чокнутый. Поэтому я хотел тебя предупредить и заключить с тобой ещё одну сделку. Сделка простая: ты вполне можешь положиться на старину Пелона. Предоставь заботу о пареньке ему. Ну, что скажешь? Ты — со мной?

— Предположим, — выдавил Маккенна, с трудом отрываясь от созерцания россыпей.