– Нельзя так пугать людей, – укоризненно сказал я. – Вам следовало постучаться.

– Мне следовало.., – у нее перехватило дыхание от моей наглости, ни о каком снисхождении не могло быть и речи. – Что вы собирались делать с этим манто?

– Ничего. Я не ношу норку, мисс Бересфорд. Мне она не идет. – Я улыбнулся, она нет. – Могу объяснить.

– Уверена, что можете, – она направилась к двери. – Только, думаю, вам лучше будет объясниться с моим отцом.

– Как вам будет угодно. Только поторопитесь. Мое дело срочное. Позвоните лучше по телефону. Или мне самому?

– Отстаньте вы со своим телефоном, – раздраженно воскликнула она, вздохнула, закрыла дверь и прислонилась к ней. Я вынужден признать, что любая дверь, в том числе и роскошная полированная дверь «Кампари», выглядит вдвое привлекательней, когда к ней прислоняется Сьюзен Бересфорд. Она покачала головой, затем посмотрела на меня снизу вверх своими поразительно зелеными глазами. – Могу вообразить что угодно, мистер Картер, но вот картина нашего уважаемого старшего помощника, выгребающего на спасательной шлюпке к необитаемому острову с моей норкой на задней банке, как‑то не укладывается у меня в сознании. – Начинает приходить в себя, отметил я с удовлетворением. – Да и, кроме того, зачем она вам? Вон в той тумбочке не меньше чем на пятьдесят тысяч долларов драгоценностей. – Не догадался. Да и по тумбочкам не лазил. Я ищу человека, которому стало плохо, и он лежит сейчас где‑то без сознания, если не того хуже. А мне не приходилось встречать тумбочки, в которую бы влез Бенсон.

– Бенсон? Наш старший стюард? Этот милый человек? – она сделала два шага в моем направлении, и я с удивлением заметил тревогу в ее глазах. ‑Это он пропал?

Я рассказал ей все, что знал сам. Это не отняло много времени. Когда я закончил, она воскликнула:

– Ничего не понимаю! Сколько шуму из ничего! Он мог выйти прогуляться по палубе, сесть где‑нибудь покурить, а вы почему‑то начинаете шарить по каютам.

– Вы не знаете Бенсона, мисс Бересфорд. Никогда в жизни он не уходил с пассажирской палубы раньше одиннадцати вечера. Мы бы меньше всполошились, если бы узнали, что пропал вахтенный офицер с мостика или рулевой бросил штурвал. Подождите секунду, – я открыл дверь каюты, чтобы определить, откуда доносились голоса, и увидел в коридоре Уайта и другого стюарда. Уайт было обрадовался, увидев меня, но сразу помрачнел, когда заметил стоящую за мной Сьюзен Бересфорд. Священные для Уайта нормы приличия рушились одна за другой.

– Я вас искал, сэр, – сказал он укоризненно. – Меня послал мистер Каммингс. Внизу мы никакого успеха не добились, увы, сэр. Мистер Каммингс сейчас осматривает наши каюты, – он стоял несколько мгновений неподвижно, на лице его неодобрение быстро сменялось беспокойством. – Что мне теперь делать, сэр?

– Ничего. То есть то, что обычно. Вы на вахте, пока мы не найдем старшего стюарда, а сейчас появятся пассажиры. Пришлите через десять минут трех стюардов ко входу в коридор палубы "А". Один обыщет каюты офицеров на носу, второй – на корме, третий – камбузы и кладовки. Дождитесь только моего сигнала. Мисс Бересфорд, если вы разрешите, я воспользуюсь вашим телефоном.

Не ожидая разрешения, я снял трубку, вызвал каюту боцмана и обнаружил, что мне повезло. Он был в каюте.

– Макдональд? Старший помощник говорит. Не хотелось тебя беспокоить, Арчи, но у нас неприятности. Бенсон пропал.

– Старший стюард? – в его низком, размеренном голосе, который за двадцать лет в море ничуть не потерял своего горского акцента, было что‑то неуловимо обнадеживающее.