— Ладно, — махнул, наконец, рукой командир, — это действительно угодное богам дело, и я приму в нем участие, клянусь Эрликом!

Они вышли вместе с киммерийцем из шатра, оставив вдвоем Испарану и Джунгир-хана.

— Не исключено, — снова заговорил Октай, — что нам придется брать Замбулу в осаду. Это меня беспокоит, потому что может пройти много времени, прежде чем мы добьемся успеха. Тогда армия должна найти где-то запасы воды и пищи. В пустыне взять этого негде, а с собой мы много не увезем.

— Я подумал об этом, — ответил варвар. — У меня есть в пустыне друзья из племени шанки. Я уверен, они нам помогут.

— Тогда будем переправляться на тот берег и завтра выступим. — Командир отсалютовал киммерийцу и направился к своим солдатам.

Конан пошел разыскивать Аршада. Он помнил, что тот обещал помочь ему, но слабо представлял себе, каким образом чародей собирался это сделать. Варвару хотелось это узнать не только из чистого любопытства. Он, кроме всего прочего, еще и нуждался в добром совете.

Глава четвертая

Удовлетворенный разговором с Аршадом, варвар на следующее утро, не дожидаясь, пока армия выступит в поход, отправился в дальний путь по пескам пустыни.

Он ехал один. С сожалением расставшись с конем, киммериец пересел на длинноногого меланхоличного дромадера. Второй верблюд в двух бурдюках по бокам горба нес запас воды на пять дней. По прошествии этого времени киммериец надеялся достичь оазиса шанки. Он не взял с собой никакого сопровождения, хотя в пустыне вполне могли повстречаться йоггиты, проклятые сыны шакалов, которые грабили караваны и одиноких путников. Конан надеялся на лук — самый большой, который он нашел в туранском войске, и на свой меч.

Он помахал провожавшим его Испаране и Аршаду и ударил пятками верблюда. Дромадер, медленно переставляя ноги, пустился в далекий путь. Второе животное покорно последовало за вожаком. Варвар, покачиваясь в седле, оглядывал унылый пейзаж, расстилавшийся вокруг: сухие, выжженные солнцем островки травы в безбрежном море песчаных барханов, и думал о том, как встретят его шапки.

Он вспоминал, как и о чем надо говорить с этими людьми, чтобы не навлечь на себя гнев и не испортить все дело. Их обычаи были во многом странными и не похожими на то, что составляло правила жизни других народов. Но еще более странным было поручение Аршада, которое приводило киммерийца в немалое замешательство. Колдун, узнав, что шапки бывают в Замбуле, где обменивают на рынке товары, дал варвару весьма необычное задание. Зачем это нужно, ведь в такое никто никогда не поверит? Аршад хотел, чтобы шапки на базаре — так, между прочим, — пустили слух, что Эрлик разгневан незаконным переворотом в Замбуле и может погасить солнце. Чудак этот Аршад, хотя и чародей! Конан подивился про себя его словам, но просьбу выполнить обещал. Теперь он размышлял над тем, как уговорить шанки. Горячее дыхание пустыни было хорошо знакомо варвару, поэтому он не испытывал особенных неудобств в пути. Окутав голову белой кафией, он проводил весь день на верблюде, который медленно, но верно преодолевал и песчаные барханы, и твердые, словно камень, поля высохшей глины, приближая варвара к цели его путешествия. Один раз он подвергся нападению иоггитов. Его пытались окружить четверо всадников в зеленых одеждах, но он снял одного выстрелом из лука и подбил лошадь второго. Быстро сообразив, что не на того напали, шакалы пустыни оставили его в покое, ускакав куда-то в пески — видимо, за подмогой.

Киммериец приготовился к тому, что на следующий день ему снова предстоит встретиться с ними, но этого не произошло. Наверное, потеряли следы в бескрайнем море песка, решил Конан. Через два дня после нападения йоггитов он увидел впереди всадников в белых одеждах на таких же, как у него, одногорбых верблюдах.