Вопли перешли в долгий и протяжный вой, словно стая шакалов лаяла на луну. Потом раздался свист меча, стук упавшей головы, и следом за ним еще один глухой звук падения. Потом все стихло.

— Садитесь. — Конан вскочил на козлы. — Все расскажу на месте, там и решим, как поступать дальше. Поедем к вашим туранским всадникам, больше нас нигде не ждут. А эту падаль шакалы и стервятники к утру обглодают дочиста. — Он кивнул на два обезглавленных тела, которые принадлежали бывшим офицерам стражи. — Тьфу, псы шангарские! — сплюнул он и тронул поводья.

* * *

— Ваше положение на сегодня таково… — начал варвар, когда он, Испарана, Джунгир-хан и его визирь сели в кружок на пригорке рядом с лагерем.

Собеседники не сводили с него глаз, потому что за те дни, которые они провели в подземелье Азатбахта, никто никаких новостей им не сообщал. Всем не терпелось услышать, что скажет киммериец.

— Так вот, — продолжил Конан, — надежд на твоего родственничка нет никаких… Он рассказал о своих приключениях в Хоарезме, о Мусаибе, о том, как за ним установили слежку, и о том, как его встретил дозор на дороге, — в общем, почти все, что с ним случилось. Он умолчал лишь об Аршаде, поскольку не привык посвящать в свои дела других. Перстень с павлином и все, что было с ним связано, остальных не касалось. Так он решил.

— Я не вижу ничего странного в том, что Мусаиб установил за тобой наблюдение, — поджав губы, сморщился Джунгир-хан. — Откуда ему знать, что какой-то дикарь его не обманывает?

Варвар с удовольствием дал бы юнцу по шее за такие слова, а главное, за тон, каким он их произнес. Однако мальчишка был как-никак ханом, поэтому Конан просто усмехнулся. Зато не промолчала Испарана.

— Как ты можешь! — возмущенно воскликнула она, и Джунгир-хан прикусил язык, глядя на нее с таким обожанием, что это не ускользнуло от проницательного взгляда киммерийца.

«Неужели? — подумал он, но тут же отмел эту мысль. — Хотя, — поразмыслил он еще немного, — мальчишка уже почти взрослый, и не исключено, что Испарана тоже испытывает к нему не только материнские чувства…»

— Это вашей семейке доверять нельзя, — прямо и совсем непочтительно сказала Испарана, глядя в глаза Джунгир-хану. — Если Конан так говорит, то ему надо верить, тем более что он единственный из нас, у кого нет интересов в этом деле.

— Ты права, — поблагодарил ее взглядом варвар, — мне действительно ничего не нужно от вашей Замбулы, провались она к демонам! Но твой родственничек, — он посмотрел хану прямо в глаза, — мне не понравился.

— Это твое дело, — не сдавался Джунгир-хан. — Я думаю, теперь к нему можно послать более подходящего гонца, Хафара.

— Я готов, повелитель, — склонил голову визирь.

— Не торопись, — Испарана даже привстала от волнения, — так можно наделать ошибок!

— Если ты хочешь съездить в Хоарезм, — усмехнулся варвар, — то я тебя понимаю. Город красивый и богатый, есть, на что посмотреть и где погулять, клянусь Белом, — его разбирал смех, — но,— он поднял вверх палец, словно служитель храма перед толпой молящихся, — почему-то у меня предчувствие, что тебя там, скорее всего, посадят в такое же подземелье, как и здесь. А на расправу там быстры, можешь поверить! — закатив глаза, будто ел что-то очень вкусное, продолжал варвар. — Штаны с тебя сдернут, мигнуть не успеешь, — захохотал он, уже не сдерживаясь.