– Он что, лучший в своем деле?

– Трудно сказать. Вы же знаете, что наша организация велика. Я не знаком со всеми агентами. Ревсон – лучший из тех, кого я знаю лично.

– И что же, он настолько хорош, что сможет справиться с Брэнсоном?

– Не могу сказать, поскольку не знаю Брэнсона. Сейчас ясно одно: успех Ревсона будет зависеть от нашей помощи, – в голосе Хегенбаха чувствовалось удовлетворение.

– А как, черт возьми, ваш агент собирается с нами связаться? – поинтересовался Картер.

– Не имею представления, – Хегенбах кивнул на бумагу с посланием Ревсона. – Он ведь сумел переслать нам эту весточку, не так ли?

Наступила небольшая пауза. Адмирал и генерал уважительно покосились на листок.

– А вам, господа, пришло бы в голову связаться с нами таким способом?

Ньюсон и Картер отрицательно покачали головами.

– Мне тоже. Я же говорил, что Ревсон очень находчив.

Брэнсон не спеша прогуливался взад‑вперед между вторым и третьим автобусами, наслаждаясь послеполуденным солнцем. Погода стояла чудесная. Небо было безоблачным, изумрудная вода залива сверкала и переливалась в солнечных лучах, с моста открывался великолепный вид. Насладившись этой картиной, Брэнсон посмотрел на часы, неторопливо подошел к президентскому автобусу и постучал в дверь. Ему открыли. Он зашел внутрь, окинул взглядом присутствующих, прислушался к гулу голосов.

– Итак, джентльмены, решение принято?

Ответа не последовало.

– Нужно понимать, что вы зашли в тупик?

Президент поставил на столик бокал мартини, который держал в руке.

– Нам нужно еще некоторое время, – ответил он за всех.

– Времени у вас было предостаточно. Если не слишком стремиться, и целого дня не хватит для принятия решения. Будь вы, джентльмены, не так далеки от жизни, то давно бы поняли: что дилемма очень проста – платить либо не платить. И, пожалуйста, не забывайте о возрастании выплат в случае задержки.

– У меня есть предложение, – заявил президент.

– Говорите.

– Позвольте королю, принцу и шейху уехать. Я останусь вашим заложником,. Это ничего не изменит. В ваших руках останется президент Соединенных Штатов. Почему бы вам не отпустить всех остальных заложников?

– Какой благородный жест! – восхищенно произнес Брэнсон. – Как это любезно с вашей стороны! Если будете продолжать в том же духе, ваши избиратели внесут поправку в конституцию и президент сможет править три срока вместо двух, – Брэнсон улыбнулся и продолжил тем же тоном.

– Увы, не могу этого допустить. Во‑первых, я ужасно боюсь, что вы останетесь в Белом Доме еще на восемь лет, а во‑вторых, мне всегда хотелось иметь в игре четыре козыря. Сейчас они у меня есть. Одного мне будет недостаточно.

Разве вам не приходило в голову, что, окажись вы моим единственным заложником, наше правительство в лице вице‑президента, которому не терпится занять Овальный кабинет, подвергнется сильнейшему искушению стереть с моста банду преступников, похитивших вас? Разумеется, ничего страшного не произойдет, потому что человек, разрушивший мост, не сможет потом стать президентом. Одного пикирующего бомбардировщика из Аламеды будет вполне достаточно, чтобы справиться с этой задачей. Ну, а если одна ракета случайно отклонится от курса – что ж, значит, не повезло. Подобное несчастье объявят ошибкой пилота: «На все воля Божья!»

Президент пролил на ковер большую часть мартини.

Брэнсон посмотрел на Мильтона, Квори и Хендрикса и произнес только одно слово:

– Джентльмены! – и вышел из автобуса.

Все трое последовали за ним. Президент старался не смотреть им вслед.