Генерал Картленд ничего не ответил.

– Кроме того, если что‑то пойдет не так, например, если вам вдруг станет жаль платить деньги за мост, то я его взорву, как только мы отлетим на приличное расстояние. В тот момент, когда взорвутся все эти шестьсот фунтов взрывчатки, я буду на расстоянии не менее полмили от моста.

– Вы хотите сказать, что устройство, инициирующее врыв, находится в одном из вертолетов? – осторожно поинтересовался президент.

– Я всегда считал, что всех членов президентской команды должны предварительно проверять на наличие интеллекта. Да, конечно. В ближайшем из них. А вы хотели бы, чтобы я нажал на кнопку, сидя в автобусе, и рухнул вместе с ним на дно залива? – вздохнул Брэнсон.

Он перевел удивленный взгляд с президента на экран телевизора. Бартлет и Брэнсон уже прикрепили взрывчатку к тросу. Телекамера крупным планом показала это.

Брэнсон удовлетворенно улыбнулся.

– Ну разве не интересное получилось зрелище, а?

Лицо Картленда осталось непроницаемым.

– Все зависит от точки зрения.

Глава 7

Вице‑президент выключил телевизор. Было видно, что он потрясен и озабочен. Заговорил мистер Ричардс, голос его зазвучал очень взволнованно.

– Это был замечательный спектакль. Теперь очевидно Брэнсон и в самом деле знает, как осуществить свои угрозы. Во всяком случае, мне так показалось из этой передачи, но я лишь недавно прибыл на место и еще не разобрался в сложившейся ситуации. А что вы, джентльмены, думаете по этому поводу? Может быть, есть другие мнения?

Вице‑президент, высокий, дружелюбный и словоохотливый южанин, большой любитель похлопать собеседника по спине, всегда неожиданно и больно, слыл известным гурманом, подтверждением чему была его полнота. Ричардс вовсе не был таким уж бесполезным человеком, каким считал его Хегенбах. Нелестное мнение директора ФБР о вице‑президенте объяснялось тем, что у них были прямо противоположные характеры. Мистер Ричардс слыл человеком волевым, умным, проницательным и на редкость эрудированным, правда, с одним существенным недостатком: в отличие от Хегенбаха, он был одержим жаждой власти. Брэнсон не преувеличивал, когда говорил о желании Ричардса занять кресло в Овальном кабинете Белого Дома.

Вице‑президент оглядел собравшихся в кабинете администратора больницы. За небольшим столом сидели Хегенбах, Хендрикс, госсекретарь и секретарь казначейства. Ньюсон и Картер, словно для того, чтобы подчеркнуть свое высокое положение в военном ведомстве, устроились за отдельным столом.

Доктор О'Хара, сложив руки на груди, стоял, прислонившись к батарее. У него было сосредоточенное и в то же время лукавое выражение лица, какое часто бывает у врачей в присутствии людей, далеких от медицины. Эйприл Венсди одиноко сидела на стуле в углу комнаты.

Наступило молчание. Было ясно, что других мнений нет.

Ричардс великодушно передал слово директору ФБР:

– Ну а вы, Хегенбах? Что предлагаете делать?

Хегенбах старался держать себя в руках. Как директор ФБР он был обязан, по крайней мере внешне, оказывать вице‑президенту уважение.

– Я предлагаю подождать, пока расшифруют донесение Ревсона, сэр.

– "Расшифруют!" Зачем только этот ваш сотрудник так стремится все усложнять! Зачем ему вообще понадобилось шифровать свое послание?

– У Ревсона потрясающее чувство опасности.