Петер лихорадочно барабанил по клавишам. Черт бы побрал эти дурацкие базы данных!

Первый список, который он уже отработал, был составлен с посторонней помощью. Но сейчас посторонняя помощь, то есть Эллен, уже ушла домой и вернется только завтра. Наверное, и ему пора домой, поспать, отдохнуть после долгого рабочего дня.

При мысли о возвращении домой Петеру сразу стало как‑то муторно: да и чему тут радоваться, когда дома тебя ждет полуразвалившийся брак и закрывать на это глаза уже не получается? Он скучал по детям. Но в то же время ему ужасно надоела их мать.

– Что же делать? – прошептал Петер. – Что же мне делать, черт возьми?!

Пиа Норд с той самой ночи больше не проявлялась, и слава богу: Петеру было ужасно стыдно за то, как он повел себя утром. Он с ужасом подумал, что с тех пор прошло всего несколько дней, а по ощущениям – несколько лет.

Петер взглянул на свои аккуратные записи, вновь и вновь перечитывая написанное.

Он достал из шкафчика график перемещений Габриэля Себастиансона в день похищения дочери, которую они набросали вместе с Фредрикой, потом открыл ящик стола, взял чистый лист бумаги и принялся рисовать новый график.

Все происходит слишком быстро, думал он, ведя карандашом вдоль временной оси: нас слишком мало, слишком много вещей одновременно надо удерживать в голове, поэтому мы все время упускаем из виду какие‑то мелочи.

Родители Магдалены Грегерсдоттер продали дом в Бромме около пятнадцати лет назад. Убийство Натали связано с родительским домом Магдалены, значит, убийца каким‑то образом пересекался с ней еще до продажи дома.

Выходит, сначала убийца находился в Стокгольме, каким‑то образом ему стало известно о существовании Магдалены – видимо, в тот момент, когда она совершила то самое «преступление», за которое он так жестоко наказал ее впоследствии. Затем он, временно или насовсем, переехал в Умео и жил там довольно долго, успев познакомиться и с Сарой Себастиансон, и с покойной ныне Норой из Йончёпинга.

Секунду поколебавшись, Петер решил добавить еще один критерий для отсева материала. Разыскиваемый, вероятно, сидел в тюрьме за преступление, совершенное в Умео или окрестностях.

Петер внимательно просмотрел получившийся список и добавил еще один пункт: возможно, эти семь лет мужчина провел не в тюрьме, а в психиатрической больнице – его могли приговорить к принудительному лечению.

В дверь постучали.

– Загляни, пожалуйста, ненадолго в «Логово», прежде чем уходить домой. Хорошо? – спросил Алекс.

– Конечно, – ответил Петер, отправляя Эллен по почте критерии запроса.

Пусть займется этим завтра.

– Аборт?! – поразился Петер.

– Именно, – подтвердила Фредрика.

– Магдалена Грегерсдоттер тоже делала аборт? – тут же спросил он. – Помните, психолог говорил, что, вероятнее всего, женщины совершили одно и то же «преступление»…

– Помню‑помню, – закивала Фредрика, – но я еще не успела поговорить с Магдаленой, займусь этим завтра утром!

– А вдруг он – врач, который делал им аборт? – предположил Петер.

– Давайте не будем забегать вперед, – предостерег его Алекс. – Сначала надо узнать, действительно ли Магдалена делала аборт. Если это так, то надо понять, почему он подкинул тело ребенка в ванную в доме ее родителей, а не в клинику, где ее оперировали.

– Кстати, когда‑то женщины делали аборты в домашних условиях, – начал было Петер, но Фредрика с Алексом многозначительно посмотрели на него, и он тут же замолчал.

– Для начала, – веско заметил Алекс, – нужно понять, почему мы не узнали об этом раньше.