– Как это? – удивилась врач.

– Он сжег себе пальцы, чтобы не оставлять отпечатков.

– Боже правый, невероятно! – прошептала она.

– Обнаружили еще что‑нибудь интересное? – спросил Алекс.

– Ничего, – после недолгих раздумий ответила врач, – хотя подождите‑ка… В крови девочки не содержалось успокоительного, которое использовали в случае Лилиан Себастиансон.

– Малышка спала, когда ее вытащили из коляски, – подумав, сказал Алекс. – Вероятно, успокоительное убийце просто не понадобилось.

– Конечно, – согласилась врач, – вы правы. В остальном мне нечего добавить: ребенку не нанесли никаких повреждений, я не нашла ни свежих, ни старых синяков, ни ссадин, ни царапин – ничего.

– Старых синяков? – нахмурившись, переспросил Алекс.

Он почувствовал, что своим вопросом явно смутил собеседницу.

– Ну, знаете… родители ведь разные бывают. Проверила на всякий случай.

– Правильно, правильно, – грустно улыбнулся Алекс.

Поначалу Алекса поражало, что убийцей чаще всего оказывался кто‑то из ближайшего окружения жертвы. Прошел не один год, прежде чем комиссар смирился с тем, что это – неоспоримый факт. Он еще мог как‑то понять, что, находясь в состоянии аффекта, люди теряют рассудок и набрасываются на других. Но как же можно убить человека, да еще и полностью осознавая, что делаешь? К тому же люди убивали друг друга по крайне странным причинам.

– Мир сошел с ума, – прошептал Алекс жене как‑то вечером, вскоре после того, как они поженились.

Именно в тот вечер она решила сообщить ему, что в их семье ожидается прибавление – момент был не самый подходящий, и Алекс лишь укрепился в своих подозрениях насчет безумия окружающей его реальности.

Сколько Алекс ни сравнивал дело Лилиан Себастиансон с другими случаями исчезновения детей, которые он расследовал за долгую службу в полиции, искренне надеясь, что все кончится хорошо и забудется, никаких аналогов убийству малышки Лилиан не находилось. И забыть о нем комиссару вряд ли удастся.

Он взглянул на часы – неизвестно, сколько еще они просидят на работе. Может, все‑таки стоит поспать? Иначе завтрашний день пойдет насмарку, а сил всем членам следственной группы понадобится немало.

В трубке раздалось смущенное покашливание – комиссар совсем забыл о собеседнице.

– Прошу прощения, – спохватился Алекс. – Вы не могли бы повторить еще раз?

– Я все думаю насчет выбора места для инъекции… – неуверенно произнесла врач.

– Да‑да?

– Не знаю, может быть, я не права… Вряд ли это имеет отношение к делу… Но в некоторых странах подобная инъекция является законным способом произведения аборта на поздних сроках.

– Что?! – поразился Алекс.

– Вообще‑то так оно и есть, – подтвердила судмедэксперт уже уверенней. – Это принято во многих странах, где разрешены аборты на поздних сроках. В таких случаях аборт скорее напоминает процесс родов. Как только показывается головка ребенка, в родничок вводится яд, так что ребенок, по определению, является мертворожденным.

– Боже правый… – прошептал Алекс.

– По крайней мере, раньше так делали, – закончила свой рассказ судмедэксперт. – Но, как я уже говорила, вряд ли это имеет отношение к вашему делу…

– Не скажите, – задумчиво протянул Алекс, – не скажите…

С удвоенной энергией комиссар вернулся к разложенным на столе следственным материалам.