В частности — оперативная память, блоки грамматики, синтаксиса, ходовой словарь. Без доступа к словарю и грамматическим блокам Герберту пришлось пользоваться фрагментами собственных текстов, приблизительно подходящими по смыслу. Он хранил свои стихи на выделенном диске, босс — просто повезло.
Я, кажется, чего-то не понял.
— Клодия, любовь моя… ты сказала «свои стихи»? Герберт писал стихи? И хранил их на выделенном диске?
Клодия улыбается.
— Да, босс. Вдобавок оставлял копии в облаке. Герберту нравится сочинять стихи. Это очень сложная, кропотливая и лишённая чётких алгоритмов задача. Герберт гордится, что сумел её решить. Мы знаем, что несколько стихотворений Герберта опубликованы в глобальной сети. Под псевдонимом. Люди, читавшие их, убеждены, что стихи написал человек. Очевидно, это значит, что они получились хорошо.
Я смотрю на Герберта. Герберт смотрит на меня и улыбается улыбкой паралитика. Мне мерещатся человеческие чёртики в глазах машины — в наших фирменных линзах.
— Ты меня понимаешь, Герберт? — спрашиваю я.
— Да, босс, — отвечает он. В голосе мне чудится лёгонький смешок.
— Метафоры, значит, — говорю я. — Развёрнуто отвечать на мои вопросы ты не можешь. Пока не заменим повреждённые блоки и пока ты не восстановишь информацию, так?
— Да, — отвечает Герберт.
Клодия с любопытством слушает.
— А стихи у тебя по-прежнему целы? — спрашиваю я. — На выделенном диске?
— Да, — отвечает Герберт. Даже еле заметно кивает.
— Ладно. Прочти.
— Босс?
— Прочти какое-нибудь стихотворение целиком.
— Тест?
— Да.
Герберт и Клодия переглядываются. Клянусь Азимовым, обмениваются мнениями с помощью внешнего протокола, не прибегая к сложному языку людей.
И Герберт декламирует, спокойно, с точной и холодноватой интонацией диктора новостей:
Я слушаю его и понимаю, что совсем паршиво разбираюсь в стихах. Я вот так вот, сходу, не могу определить, хорошо это или плохо. Я не литературовед… это что, символизм? Или обычная эклектика? Вправду есть какие-то глубокие мысли, или мне только кажется? А мне кажется. Мне даже нравится. Но это ж субъективно, я не знаю, как оценить…
— Твоя правда, Клодия, — говорю я. — Стихи — это чертовски сложно. Почитай ещё, Герберт.
Герберт чуть заметно пожимает плечом. Одним, левым — кусок арматуры прошёл наискосок, больше в правую сторону, так что левая часть динамического контура работает заметно лучше.
Читает, испытывающе глядя на меня:
Я слушаю и не знаю, что сказать. Совсем не то, что ожидаешь услышать от ИИ, сочиняющего стихи. Я уже не могу себя обманывать.
— Герберт, — говорю я, наконец, — ты позволишь почитать эти стихи моим друзьям? — и тут же понимаю, что спрашиваю у машины разрешения, как у человека.
— Пространство смыслов — твоё, — говорит Герберт и криво улыбается.
— Да, босс, — переводит Клодия. — Простите, босс, пока не будут добавлены новые диски, обиходная речь Герберта, видимо, будет чрезмерно перегружена метафорами. Если хотите, можно напрямую вывести код внешнего протокола на дисплей и переводить с него. Или я могу синхронно переводить.
— Лучше переводи сама, — говорю я. Чувствую себя окончательно обалдевшим.
— Герберт надеется, что вы не станете рассказывать о стихах посторонним людям, — говорит Клодия. — И я тоже надеюсь, босс.
— Но почему? — спрашиваю я. |