Я съязвил:

    – Но ведь современный мужчина теперь тоже способен на все, что делает женщина? Разве только не рожает?

    Он осведомился с осторожностью:

    – Но вы, как мне сперва показалось, не из таких?

    – Нет, – сдался я, – хорошо, согласен на женщину.

    Он уточнил:

    – Вам прислать ее прямо сейчас... или же пусть нечаянно встретится по дороге? Вы можете спасти ее, вырвать из рук насильников, или выхватить в самый последний миг из костра, где ее начнут жечь как ведьму. Можете убить дракона в тот миг, когда тот начнет сдирать с нее одежду, чтобы смогла показаться вам в своей девственно-соблазнительной наготе, но не по своей воле... Если у вас не найдется чем укрыть, то она так и пойдет с вами... э-э... целомудренно обнаженная.

    Я подумал, но варвару не то, что много, а вообще думать не положено, и я отмахнулся:

    – Решу на месте.

    Он спросил дрогнувшим голосом:

    – Решите?

    – Да, – ответил я беспечно. Потом по его лицу понял, что эти умники всегда находят в словах простых героев иной смысл, пояснил: – Задачу решу, а не девицу. А какой у вас есть квест, чтобы ради благородной цели?

    – Мы подберем, – пообещал он. – Вот вернется Куцелий... Это мой лучший помощник. Своенравный, но талантливый. Правда, есть подозрения, что еретик. За ересь у нас...

    Он оборвал речь, за дверью уже топало, послышался звон кольчуги, тяжелые шаги. Когда дверь распахнулась, через порог шагнул маг, которого подозревают в ереси, остановился и с поклоном повел дланью.

    За ним следом вошло нечто похожее на колоду для рубки дров: крепко сбитый гном, т.е., широкий как и я мужик, только ростом мне до поясной пряжки, зато грудь как бочка, моей почти не уступает, однако ноги совсем короткие, хоть и мускулистые. Он напоминал не то могучую деревянную колоду, на которой колют суковатые поленья, не то плаху из старого дуба для рубки мяса.

    Окладистая борода падала на грудь, но и без нее я знал, что голова гнома сидит прямо на плечах, без всякой шеи, за счет чего этот человек, потомок переживших всемирный потоп в пещерах, короче еще на ладонь.

    Лицо его широкое как луна и мясистое как припрятанная для себя мясником вырезка, красное лицо испещрено жуткими шрамами, нос срезан как ударом топора, жутковато чернеют дыры ноздрей. Когда на миг открыл рот, в обрамлении черной неопрятной бороды показались и спрятались два ряда желтых изъеденных зубов.

    Я смотрел с неловкостью и понятным чувством вины, как смотрит каждый здоровый человек на урода или калеку. И хотя это вроде бы целая раса таких существ, но для моих чувств все-таки только множество калек, уродов, которые в переходах метро сидят прямо на полу с шапками между изуродованных ног.

    Когда я встречал на Тверской или, скажем, Арбате такого вот гнома... там они назывались иначе, то со стеснением отводил взор. Естественная брезгливость здорового человека.

    Зато гном смотрел на меня с понятным раздражением мужчины, которому приходится задирать голову, чтобы смотреть в лицо другого мужчины.

    – Ваш спутник, – представил Куцелий. – Двоф, или, как говорят в простом народе, дварф. По-нашему же, просто гном или карл. Владеет всеми видами оружия, хотя сам предпочитает секиру, видит на три локтя под землю, неутомим, вынослив, хороший страж даже в дождливые дни, умеет стреноживать и седлать коней, собирать хворост для костра, чистить рыбу и предсказывать ненастье.