«Медведь» шёл сиротливо, без сопровождения и почему-то двигался к реке, которую на днях переплыл наш «Зверь», то есть в противоположную сторону от фронта. Я неуверенно махнул рукой. Мне, ясное дело, никто не ответил. А потом Калибр не поверил, что танк был настоящий. Сказал, что они теперь слишком ценные, чтобы ходить без сопровождения. Мы заспорили, однако приближались новые мясорубки, и я оставил Калибра в покое.

Мясорубки сегодня попадались бедненькие, на пять хануриков от силы, да и маршрут «Зверю» проложили удобный – далеко бегать не пришлось. За день мы с Фарой, Кирпичом и Сивым обошли три штуки. Устали, но хотя бы не надорвались, как вчера. Напоследок отправились в заброшенный лагерь стервятников, и к нам присоединился Леший. Трофейная команда подчистила лагерь, но Леший всё равно надеялся поживиться запчастями, одеждой, табаком или другой мелочью, которую время от времени собирал для «Зверя».

Вы, конечно, слышали про стервятников. Раньше повсюду висела их реклама. Они даже в телевизоре светились и печатались в газетах. Своя стайка стервятников была у каждого батальона. Ну, по крайней мере у каждого полка. Они слетались на мясорубку раньше любой похоронной команды. По жетону находили ханурика из своего списка, тащили его к себе в палатку, а там бальзамировали – натирали и пичкали всяким дерьмом, чтобы ханурик не портился. Заколачивали в деревянный бушлат и посылкой отправляли в тыл, где его встречали и хоронили родные.

Когда фронт замедлялся, стервятники сбивались в одну стаю, разбивали палаточный городок и перед палатками выставляли рекламных хануриков – забальзамированных, однако не выкупленных родными и теперь призванных соблазнять ещё живых заранее оплачивать собственную бальзамировку. Леший рассказывал, что иногда целый взвод сбрасывался на подарок кому-то из своих ко дню рождения и оплачивал будущую отправку домой его законсервированного тела. Они вместе шли в городок, бродили по улочкам между палатками и смотрели, какая из рекламных работ понравится имениннику больше.

Если у родных и друзей не хватало денег на полноценную бальзамировку, а она выходила такой дорогой, что хоть дом продавай, то стервятники предлагали вариант подешевле – просто выскрести из ханурика внутренности и набить его опилками. В любом случае стервятники быстро разбогатели. Урвали столько денег, что нанимали инженерно-сапёрные взводы для обслуживания своих городков. В конце концов генералы от них избавились. Буквально за пару дней разогнали всех до единого.

В брошенные стервятниками городки сразу наведались похоронные команды – отправили забальзамированных и бесхозных хануриков в печи «Зверей». Это было давно, и в самих городках работы для похоронщиков не осталось, но отдельные нетронутые лагеря ещё попадались. В один из таких лагерей мы сегодня и наведались.

Издалека могло почудиться, что мы идём к живым людям. Палатки, размётанные шквальным ветром, придавленные снегом и дождём, сровнялись с землёй, а притороченные к металлическим шестам рекламные ханурики стояли в полный рост, словно готовились отдать нам честь. Целёхонькие, нерасклёванные и непочерневшие. Стервятники знали своё дело. Череп тут крестился бы на каждом шагу. Боялся мертвецов, хотя и сжигал их пачками. Говорил, что они ему подмигивают, и порывался зашить им глаза. Это он от Сифона нахватался страхов и суеверий.

Хануриков в лагере набралось с десяток. Фара пожалел, что висят они без жетонов. Вблизи некоторые оказались не такими уж целёхонькими, однако нам было всё равно. Мы быстренько отчекрыжили их от шестов, побросали в телегу и двинулись наперерез уползавшему «Зверю».

Я рассказал Лешему про огненные погребения и стодвадцатиметровые костры, потом речь вновь зашла про стервятников, и я случайно назвал их погребятниками.