На палубе мы чувствовали себя в безопасности, хоть и понимали, что сейчас внизу назревает бой. Страх перед случайной пулей или осколком никто не отменял, но любопытство было сильнее, и мы наблюдали, как жёлтые по знаку своего командира бросились обратно к грузовикам. Схватили ящики, миномёты, лопаты, сошки, какие-то ещё приблуды и оттащили их к развалинам старого бетонного ограждения. Двое встали за пулемёты на грузовиках и навелись на ближайшую опушку.

– Жёлтые, – уверенно сказал Калибр.

– Думаешь, пальнут по магистрали? – спросил я.

– Не-а. Ростом не вышли.

– Это как? – уточнил Шпала.

– У них восьмидесятидвухмиллиметровые. Из таких километра на три стреляют, не дальше. До магистрали сколько? – Калибр посмотрел на меня.

– Да уж побольше, – ответил я.

– Ну вот.

– И зачем тогда? – спросил Шпала.

– Не знаю. Но из таких поддерживают наступление пехоты.

– Значит, жёлтые опрокинули фронт? – оживился Фара.

– Вряд ли. Тут бы вся батарея стояла.

Миномётчики изготовились к бою. Шесть расчётов по четыре миномётчика в каждом наскоро окопались за кусками бетонных блоков, заложили на дно окопов опорные плиты, расправили сошки и закрепили стволы миномётов.

Бетонные блоки разметало когда-то очень давно, и уже непонятно, кто и что пытался тут огородить. Черпак вон трепал, что под ними схоронен бункер. Предлагал потыркать землю лопатой и отыскать секретный вход. Мы предпочли потыркать самого Черпака, чтобы меньше болтал, хотя идея с бункером мне понравилась.

Тем временем командир возился с буссолью и выкрикивал какие-то цифры, наводя миномётчиков на неизвестную нам цель. Жёлтые зарядили миномёты, навелись и теперь ждали приказа открыть огонь. Мы притихли и смотрели во все глаза. Калибра аж подёргивало. Ему не терпелось услышать первые плевки вылетающих мин.

Командир жёлтых был немного похож на моего отца. Самую малость. Такой же высокий, осанистый и с небритой мордой. Я пожалел, чтоу нас нет бинокля. Водился один, но Кирпич его похерил.

– Точно жёлтые? – спросил я.

– Думаю, да, – Калибр пожал плечами.

Командир связался с кем-то по рации. Переговаривался, заглядывал в какие-то приблуды. Наконец убрал и рацию, и приблуды. Приказал своим сворачиваться.

– Ну вот… – расстроился Фара.

Свернулись миномётчики быстро. Запрыгнули обратно в грузовики и умчали куда-то дальше.

– Хоть бы из пулемётов постреляли, – с обидой сказал Фара.

Он сбегал на корму, чтобы проводить жёлтых взглядом. Потом спустился осмотреть свеженькие окопы. Забравшись в один, махнул мне рукой.

Вечером Леший сказал, что миномётчиков накрыло в паре километров от нас. Они, наверное, так ни разу и не открыли огонь. Носились с ящиками, окапывались, наводились да сворачивались – и всё зазря. Командира так изрешетило, что он развалился на части. Это со слов Лешего. Я действительно слышал какую-то стрельбу, однако не обратил на неё внимания. Мало ли кто в кого стреляет. Может, там другие миномётчики легли. Леший к их меткам не присматривался, а грузовиков поблизости не заметил. Ну или грузовики достались синим. Или жёлтым, если миномётчики были синими… И никакие пулемёты не спасли. Да и боге ними.

Появление новой мясорубки меня не слишком заинтересовало. Гораздо важнее было то, что с магистрали пропали посты наблюдения и зенитки. Магистраль почти опустела, и сегодня Леший увидел, как по ней плетутся лишь разрозненные остатки синей техники. Узнав об этом, Кардан собрал всех в хозяйственном отделении.