|
Из костей и рогов делают наконечники для стрел, иголки, резцы и ножи. Жир и костный мозг используется в качестве топлива. К слову сказать, почти все животное съедобно. В пищу идут даже глаза и полупереваренный мох из желудков. Над трупами табуков кружили тучи джардов. Имнак растерянно смотрел на усеянное телами животных поле. Шкуры были содраны лишь с каждого десятого табука. Ни жил, ни мяса, ни костей никто не тронул. У некоторых табуков были отпилены рога. Загонщики не ставили своей целью обогатиться. Они хотели уничтожить огромное стадо. Закричав от горя, Имнак набросился на одного из загонщиков. Я не дал ему совершить убийство. — Нам пора, — сказал я, после чего меня вырвало. Переносить вонь я больше не мог. * * * Запястья девушки я затянул специальным узлом. Мой отряд ликовал. — Я ваша пленница, капитан, — произнесла Сидни. Вместо ответа я отдал ее одному из своих бойцов. Когда около сорока охранников укрылись в одной из казарм, я предложил им сдаться. Этому предшествовал недолгий бой, в ходе которого больше половины солдат были убиты. Они хотели задавить нас числом, но не учли, что девять моих бойцов, бывшие крестьяне, вооружены луками из желтого дерева ка-ла-на. За каждым лучником стояли несколько человек со стрелами наготове. В результате из девяноста пяти охранников пятьдесят нашли свою смерть под проливным дождем из тяжелых стрел со стальными наконечниками. Только пятерым удалось прорваться к лучникам, где я их и поубивал. Оставшиеся забаррикадировались в казарме. — Они надеются дождаться возвращения тарнсменов, — сказал Рэм. Перед атакой с воздуха мы были беззащитны. Посланная с тарна стрела набирает такую энергию, что может на целый фут уйти в твердую древесину. Ответный огонь, как правило, оказывается неэффективным. В случае нападения с воздуха мне неизбежно пришлось бы рассредоточить людей, что позволило бы солдатам беспрепятственно вырваться из казармы. — Эй, Соргус! — крикнул я, узнав, как звали начальника. — Слышу! — отозвался он. — Сдавайся. — Ни за что. Несколько стрел со стуком впились в дверь, из-за которой раздавался его голос. — Я не хочу убивать твоих людей. Если ты сдашься, я позволю вам сохранить оружие. — Не считай меня за дурака! — ответил Соргус. Пришлось вывести лучников на новую позицию. — Что ты собираешься делать? — встревоженно крикнул Соргус. — Сжечь твое укрытие, — усмехнулся я. В мой отряд между тем вливались новые группы каторжников. Многие приходили со своим оружием: дубинками, ломами, кирками. Я дал команду, и лучники подожгли намотанную на наконечники паклю. — Какие гарантии, что вы нас не поубиваете? — выкрикнул Соргус. — Мы готовы выйти наружу. — Я из касты воинов. — Откуда я знаю, из какой ты касты? — Можешь прислать своих лучших бойцов, — сказал я. — Пусть не забудут мечи. Сам увидишь, откуда я. Из казармы никто не вышел. — Жду одну ену, — объявил я. — Потом казарма будет сожжена. Спустя несколько мгновений изнутри донесся женский визг. — Нет! — кричала она. — Вы не имеете права! Я приказываю драться до конца! Я понял, что победил. |
