-  Мы сочиняем новую песню, - пояснила она, заметив недоуменный взгляд воительницы. - Эльфы щедры на прозвища, но звание Песенника еще никому не давалось просто так. Мой Ульвин пишет самые красивые песни в мире.

    Ребекка непонимающе пожала плечами, ибо никогда не испытывала потребности попробовать самовыразиться в каком-нибудь искусстве. Ее гораздо больше привлекали воинские доспехи или кинжалы и вдохновлял звон столкнувшихся в сече клинков. Впрочем, разве мудрецы не утверждают, что у каждого народа свои герои?

    Сол опустился за море, но установившаяся темнота казалась Ребекке ненастоящей, ибо она прекрасно различала своих друзей: Ульвина, ласково перебиравшего светлые пряди волос принцессы, и саму Лорейну, все еще пребывавшую во власти грез. Намечающееся испытание словно утратило в эти мгновения свою первостепенность, отступило на второй план, поблекнув под воздействием чар сегодняшнего пьянящего вечера, эльфийской песни и плеска волн. Тут воительница заметила, что принцесса запрокинула голову и восторженно смотрит на нее своими большими серебристыми глазами.

    -  Ты стала для нас символом надежды, девушка, - дрожащим от волнения голосом произнесла Лорейна. - Той надежды, которую мой народ утратил столетия назад. Неизбывная тоска по морю всегда живет внутри нас, с ней мы рождаемся и с ней умираем. Мой отец - самый замечательный король в мире, он может многое, но даже ему не под силу сделать то, что собираетесь совершить вы. Я молюсь Неназываемым, упрашивая их даровать нам шанс, благоприятствующий реализации наших планов. Мы так хотим вернуться в море… Помоги же нам в этом! И да хранит тебя Шарро!

    Ребекка ощутила подозрительное першение в горле, а ее глаза внезапно сделались мокрыми, отчего картинка вокруг расплылась. Она хрипло шмыгнула носом и поспешно отвернулась, не желая выдавать овладевшую ею слабость… Ее бесцельно мечущийся по берегу взгляд сразу же натолкнулся на Горма, скромнехонько расположившегося чуть поодаль и что-то меланхолично рисующего прутиком на песке.

    -  Что это с ним? - озадачилась девушка, совершенно не узнавая грубияна и задаваку, еще вчера властно таскавшего ее на поводке, словно бродячую собачонку, а сегодня вдруг так разительно изменившегося, притихшего и присмиревшего.

    -  Горму стыдно, ведь давеча он проявил себя отнюдь не с лучшей стороны! - негромко рассмеялась принцесса, поднимаясь на ноги и откладывая мелодику. - Во всяком случае, я так расшифровываю его нынешнее поведение. А к тому же он очень не любит, когда на Зачарованный берег приходят чужие… Наверное, самое страшное, что может случиться в жизни каждого: ждать, когда тебя нагонят старые грехи!

    -  Э-э-э? - не поняла Ребекка, сразу вспоминая вчерашние рассуждения воина. - Это как?

    -  В юности наш Горм частенько наведывался в Лаганахар, - жарким шепотом сообщила принцесса, приблизив свои губы к уху с любопытством склонившейся к ней воительницы. - И немало там, хм… начудил… Ну, ты меня понимаешь… - Она заговорщицки подмигнула и звонко прищелкнула языком. - Ну да, в том самом смысле. А теперь он боится, как бы одно из его творений не заявилось сюда проведать своего папашу! - Эльфийка сдавленно хохотнула. - Правда, чародей Альсигир всегда говорил, что наш Горм - смирный парень и ведет себя ниже песка и тише моря, но ты и сама теперь видишь, какое обманчивое у нас море…

    -  У нас бытует другая фраза, - таким же шепотом выдохнула Ребекка. - «Просто так даже лайил не котятся»! А значит, Горм и в самом деле не такой уж паинька, коим хочется казаться!

    И обе девушки расхохотались в полный голос, взаимно радуясь доверительности установившихся между ними отношений.