На этот раз ответ пришел быстрее. Абориген ответил на галакто, и в его холодном голосе Хаммонду почудилась легкая ирония:

– Мы не врамены, нет! Врамены никогда не были нашими друзьями.

– И нашими тоже, – поспешил заверить Вильсон. – Они пытались помешать нам попасть на Алтар, а теперь охотятся за нами. Только что они разрушили наш корабль. Одного из них мы сумели захватить в качестве заложника.

– Врамен – пленник? – В голосе аборигена прозвучало удивление. – Я Мар Канн, один из Третьих людей, готов встретиться с вами. Я приду без оружия. Враги враменов – мои друзья!

Из‑за гряды появилась высокая, не меньше семи футов, фигура. Это был мощный, ладно скроенный мужчина, одетый в облегающую темную тунику. Его совершенно лишенная волос голова мерцала под светом ночного неба. Широкими шагами абориген приближался к хооменам. Ива издала тихий возглас ужаса, как и остальные женщины, и спряталась за спиной Хаммонда. Сам он тоже ощущал нарастающий страх.

Трудно было поначалу понять, чем вызвана эта болезненная реакция. Абориген напоминал человека, только неприятно поражало полное отсутствие волос, в том числе и на бровях. Глаза его отталкивали – ледяные, начисто лишенные тепла и сострадания.

Абориген остановился в нескольких ярдах от них и стал пристально рассматривать – нет, не самих хооменов, а груду машин и агрегатов, снятых с корабля. Внимательно изучив их, он повернулся к гостям, и Хаммонд вздрогнул от его взгляда, словно от удара.

– Сначала я хочу увидеть пленного врамена, – спокойно сказал Мар Канн.

Вильсон повернулся и кивнул в сторону Таяны Марден, которая стояла среди хооменов. Глаза туземца впились в пленную женщину.

– Не знаю ее, – произнес он. – Я надеялся, что она может быть из тех враменов, кто дорог мне.

– По счастью, этот срам не лежит на моей совести, – ответила Таяна.

Хаммонд не понял, что она имела в виду, но отчетливо ощутил ненависть и отвращение в ее голосе.

– Вот вам еще одно доказательство несправедливости враменов, – почти добродушно сказал Мар Канн. – Многие века они беспричинно ненавидят нас, хотя должны были бы любить.

Дон Вильсон насторожился.

– Многие века?.. Выходит, вы, Третьи люди, также бессмертны?

– Разумеется, – ответил Мар Канн. – Это очень огорчает враменов, но так или иначе все, кто живет под этим солнцем, обрели вечную жизнь.

– Включая ваших горячо любимых детей, – едко заметила Таяна.

Хаммонд вновь ничего не понял, однако в глазах Мара Канна блеснула неприкрытая ненависть.

– Послушайте, значит и мы, хоомены, можем теперь стать долгожителями? – задал Дон Вильсон давно мучивший всех вопрос.

Выражение гнева сразу же исчезло с лица Мара Канна. Он пристально посмотрел на хооменов, которые с волнением ждали его ответа.

– Так вот почему вы прибыли на Алтар… Что ж, вы прилетели не напрасно. После нескольких недель облучения лучами нашего солнца каждая клетка в ваших телах претерпит изменения, процесс старения почти остановится, и болезни навсегда покинут вас. Но лучше мы побеседуем об этом в Бонне, нашей столице.

Таяна заговорила прежде, чем кто‑нибудь из хооменов успел открыть рот.

– Не доверяйте Третьим людям! – воскликнула она. – На самом деле они хотят…

– Замолчи, женщина, – угрожающе прошипел Мар Канн, шагнув ей навстречу со сжатыми кулаками.

Хаммонд с изумлением увидел, как лицо Таяны сразу же изменилось, словно застыло в окаменевшей маске: глаза потускнели, плечи бессильно поникли.